Дюмурье увидел эту опасность. Он послал Штенгеля с шестнадцатью батальонами отбросить Клерфайта, а Шазо — занять раньше пруссаков Жизокур. Но Шазо прибыл слишком поздно. Позиция была уже взята, а Келлерман был вынужден обороняться в Вальми от артиллерии, которая обстреливала его со всех сторон. Один ящик со снарядами взорвался у самой мельницы. Произошло минутное смятение. Мы с господином Жаном как раз находились тут вместе с французской пехотой и только чудом уцелели.

Именно в этот момент подоспел со своим резервом артиллерии герцог де Шартр, он сумел успешно ответить на орудийный огонь с Лунных холмов и Жизокур а.

Схватка тем временем становилась все более жаркой. Пруссаки, построившись в три колонны, пошли на приступ мельницы Вальми с целью вытеснить нас оттуда и сбросить в болото.

Я до сих пор еще так и вижу и слышу Келлермана. Он приказал подпустить неприятеля до самого гребня холма и только тогда броситься на него сверху. Вот все приготовились, ждут. Остается лишь протрубить сигнал атаки.

И тут, выбрав удачный момент, Келлерман бросает клич:

— Да здравствует нация!

— Да здравствует нация! — отвечаем мы.

Ответ этот прогремел с такой силой, что даже грохот артиллерии не помешал услышать его.

Пруссаки дошли уже до гребня холма. Они были так страшны своими стройными колоннами, своим размеренным шагом и явным хладнокровием. Однако порыв французов все одолел… Мы бросились на них сверху. Завязалась ужасная схватка, ожесточение как с той, так и с другой стороны было неистовым.

Вдруг, в дыму выстрелов, раздававшихся вокруг нас, я увидел Жана Келлера, кинувшегося вперед с саблей наголо. Среди прочих прусских полков, что мы начали теснить на склонах Вальми, он разглядел один.

То был полк фон Граверта. Лейтенант Франц дрался с отвагой, в которой нельзя отказать немецким офицерам, ибо храбрости им не занимать.

Господин Жан очутился с ним лицом к лицу.

Лейтенант наверняка считал, что мы пали под прусскими пулями, и вдруг он обнаруживает нас здесь! Представляете его изумление!.. Но не успел он опомниться, как господин Жан одним прыжком бросился на него и ударом сабли разрубил ему голову…

Лейтенант упал мертвым, а я потом все думал: как справедливо, что он пал именно от руки Жана Келлера.

Между тем пруссаки все еще пытались захватить плато. Они атаковали необычайно яростно. Но мы вполне стоили друг друга, и к двум часам пополудни пруссакам пришлось прекратить огонь и спуститься в долину.

Тем не менее сражение лишь приостановилось. В четыре часа прусский король снова пошел на нас атакой, став во главе трех штурмовых колонн, сформированных им из лучших пехотных и кавалерийских частей. Тогда наша батарея из двадцати четырех пушек, поставленная у подножия мельницы, обстреляла пруссаков с такой мощью, что они, сметаемые снарядами, не смогли забраться вверх по склонам и с наступлением ночи отошли.

Келлерман остался хозяином положения на плато, а название деревни Вальми облетело всю Францию — в тот самый день, когда Конвент на своем втором заседании провозгласил Республику.

Глава XXV

Мы уже приближаемся к развязке рассказа, который я мог бы назвать «История одного отпуска в Германии».

В тот же вечер госпожа Келлер, господин и барышня де Лоране, моя сестра Ирма, господин Жан и я снова собрались вместе в одном из домов деревушки Вальми.

Какая это была радость — увидеться снова после стольких испытаний! Можно догадаться, что все мы чувствовали.

— Минуточку! — сказал я тогда. — Хоть я не слишком любопытен и не люблю совать свой нос куда не надо, я все же хотел бы знать…

— Как случилось, что Жан оказался твоим соотечественником, Наталис? — докончила за меня сестра.