Услышав музыку, она застыла на месте. Внезапный аккорд в четыре пальца, переход и бодрый мотив. Звуки доносились из гостиной.

Дядя Волерин сидел за спинетом, играя по памяти одну из багателей Стерамона. Плайтон постояла в дверях, наблюдая за ним, и на глаза ее навернулись слезы. Ее дядя поступал так раз в несколько недель. Иногда, будто солнце, выглянувшее из-за сплошных облаков, к нему возвращалась ясность сознания, и он садился играть. Затем снова набегали тучи. Проблески становились все более редкими.

Волерин прекратил играть.

— Энид? — позвал он.

Энид была частной сиделкой и должна была прийти только к трем часам.

— Нет, дядя Волли, это я, — произнесла Плайтон, заходя в комнату. — Не останавливайся.

Волерин пробренькал еще несколько нот и посмотрел на Плайтон. Затем сжал руку племянницы.

— Мауд. А я-то думал, что ты Энид, — сказал он.

— Нет, это я, — произнесла Мауд, понимая, что в любой момент сознание ее дяди снова может уплыть.

— Как твои дела? — спросил он.

— Проблемы, — ответила она.

— Что за проблемы? — поинтересовался Волерин. — Наверняка какие-то вопросы, связанные с делами Магистратума?

Она печально улыбнулась.

— Да, дядя Волли. Неприятности в отделе. Тебе это будет неинтересно.

— Неужели? — произнес он, отпуская ее руку. Он сыграл несколько протяжных аккордов.

— Клавикорд расстроился, — сказал он. — Вот, верхнее ре несколько фальшивит. — Он несколько раз постучал по клавише. — Я не так часто играю теперь, верно?

— Не так часто, как раньше, — ответила она Волерин посмотрел на нее. Его лицо было мрачным.

— Я все знаю, Мауд, — сказал он.

— Дядя Волли?

— Знаю. В такие мгновения я понимаю, что со мной. Я угасаю. Не всегда в себе. У меня пробелы в памяти. Эти долгие… разрывы. Я не помню. Это очень грустно. Я знаю, что ты офицер Магистратума. Знаю, что ты живешь со мной уже какое-то время. Но я понятия не имею, сколько тебе лет или что случилось вчера. Знаю, что у меня есть сиделка. Если не ошибаюсь, ее зовут Энид? А раз за мной присматривает сиделка, значит, я болен.

— Дядя…

— Это очень грустно. Очень. — Он замолк, а потом снова посмотрел на нее. — Что я там только что говорил, Энид?

— Мауд, дядя Волли. Я Мауд.

— О да. Совсем старый стал. Мауд. Детка, как же ты выросла. Как твои дела? Нашла работу, дорогуша? А парень на примете есть?

Плайтон вздохнула.

— Дядя Волли, мне надо будет уйти на какое-то время. Энид будет здесь где-то через час. С тобой все будет в порядке?

— Энид?

— Сиделка.

— А, она. Да, да, все будет хорошо.

Плайтон пошла к двери, вытирая глаза рукавом. Неожиданно у нее за спиной снова заиграл спинет. Кроникарский вальс.

— Дядя Волли?

— Я помню, — не оглядываясь, произнес он. — Так много и в то же время так мало. Это очень тяжело. Одно я знаю точно, когда приходят моменты ясности, их надо использовать. Вот как теперь. Не уверен, представится ли мне возможность когда-нибудь поиграть снова, поэтому лучше заняться этим прямо сейчас. Пользуйся моментом. Лови момент. Никогда не знаешь, насколько мрачным все может оказаться потом.

— Хороший совет, дядя Волли, — сказала она.

— Мне тоже так кажется, — произнес он.