Глава 4

В сопровождении Эндрю Фоукса Маргарита быстро шла по набережной. До назначенного срока оставалось еще десять минут. Ночь была темная и очень холодная; снег падал мелкими хлопьями, окутывая сверкающим покровом перила мостов и мрачные башни тюрьмы Шатле.

Спутники шли молча. Обо всем уже было переговорено в маленькой комнатке скромного жилища леди Блейкни, после того, как сэр Эндрю вернулся домой и узнал о посещении Шовелена.

— Его медленно убивают, сэр Эндрю! — вырвалось из наболевшей души Маргариты, как только она почувствовала сердечное пожатие руки лучшего друга ее мужа. — Неужели мы ничего не можем для него сделать?

Действительно, делать было почти нечего. Сэр Эндрю дал Маргарите две тонкие стальные проволоки, которые она должна была спрятать в складках косынки, и маленький острый кинжал с отравленным лезвием. Несколько минут она глазами, полными слез, в нерешимости смотрела на смертоносное оружие, потом тихо прошептала: «Если так суждено, то да простит нам милосердный Бог!». Затем, пряча кинжал в складках платья, спросила:

— Не придумаете ли вы еще чего-нибудь, сэр Эндрю? У меня много денег, и, если бы можно было подкупить солдат…

Фоукс со вздохом отвернулся. В последние три дня он испытал в этом отношении все средства, но должен был убедиться, что Шовелен с друзьями приняли всякие меры предосторожности, и все старания добраться до заключенного Рыцаря Алого Первоцвета не могли ни к чему привести. Дежурная комната день и ночь была полна солдат; маленькие решетчатые окна, сквозь которые не мог пролезть человек, были футов на двадцать выше пола коридора; не далее как третьего дня сэр Эндрю, стоя в этом коридоре, принужден был сознаться себе, что любая попытка проникнуть в комнату, где томился благородный вождь их Лиги, окончится полной неудачей.

— Не теряйте мужества, леди Блейкни, — сказал он, когда они подходили к тюрьме, — и не забывайте нашей поговорки: «Алый Первоцвет никогда не потерпит неудачи!». Помните также, что, чего бы ни потребовал от нас Блейкни, мы на все готовы и не пожалеем для него жизни. Мужайтесь! Что-то подсказывает мне, что человек, подобный Перси, не погибнет от рук Шовелена и его приспешников.

Когда они дошли до Консьержери, Маргарита, стараясь улыбнуться, протянула дрожащую руку своему верному другу.

— Я буду здесь поблизости, — сказал он. — Когда вы выйдете, ступайте прямо домой, не оглядываясь по сторонам; я не потеряю вас из виду и скоро догоню. Да хранит вас обоих Господь!

Входная дверь оказалась открытой, и Шовелен уже ожидал Маргариту. Он повел ее по одному из многочисленных бесконечных коридоров мрачного здания, и она быстро шла за ним, прижимая к груди стальную проволоку и драгоценный кинжал. Проходя по слабо освещенным коридорам, она не могла не заметить, что все входы и выходы охранялись огромным количеством стражи и солдат.

Наконец Шовелен остановился перед одной из комнат и, взявшись за ручку двери, обратился к Маргарите:

— Мне очень неприятно, леди Блейкни, но я должен сообщить следующее: тюремное начальство разрешило вам, по моему настоянию, свидание в такой неурочный час, однако поставило при этом одно маленькое условие.

— Условие? — спросила она. — В чем же оно заключается?

— Вы должны простить меня, — сказал он, как будто случайно избегая ответа на ее вопрос, — и верить, что я тут ни при чем. Если вы пройдете в эту комнату, дежурная объяснит вам, в чем дело.