|
Душ он, что ли, принимал, подумала Ирина, и в следующее мгновение узнала его. Это был, несомненно, Волков – тот, кого сектанты звали Учителем. Это лицо смотрело на нее с рекламных афишек, расклеенных по всей Москве, только теперь оно было без бороды, и Ирина никак не могла понять, лучше оно от этого стало или, наоборот, хуже. Вообще-то она не любила бород за обыкновение колоться, щекотаться и накапливать грязь, но в данном случае отсутствие бороды, пожалуй, все-таки портило общую картину – это жесткое скуластое лицо не мешало бы хоть как-то смягчить.
Человек, сидевший напротив нее, распространял тяжелый запах трудового пота, и Ирина поняла, что блестит он не потому, что принимал душ, а по прямо противоположной причине. – Как вы сюда попали? – спросила она. Волков усмехнулся, сверкнув белоснежными зубами, и откинулся в кресле. – Ну, – заявил он, – я мог бы сказать, что это был частный случай так называемой телепортации… Но не буду, пожалуй. На вашем лице крупными буквами напечатана выписка из диплома о высшем образовании, так что вы мне, пожалуй, не поверите… Кстати, кто вы по профессии? – Архитектор, – автоматически ответила Ирина. – Но… Волков не дал ей договорить. – Где же вы были раньше! – горестно воскликнул он. – Вы видели этот дом? Вы видели, во что может превратить самую грандиозную идею какой-нибудь провинциальный недоучка? Ах, какая досада! – Я спросила, как вы сюда вошли, – повторила Ирина. – Как вошел, как вошел… Да по лестнице! Вов там, за портьерой… Нет, но где вас носило раньше! – Я работаю не в подполье, – пожав плечами, ответила Ирина. – Наша реклама публикуется во всех газетах. – Я не читаю газет, – ответил Волков, – и никогда не верю рекламе. – Однако сами к ней прибегаете, – вставила Ирина. Она не понимала, зачем пикируется с человеком, к которому приехала за помощью, но это было ей просто необходимо для того, чтобы немного прийти в себя. Вид этого самца гориллы в набедренной повязке совершенно не вязался со сложившимся в ее голове образом крапивинского колдуна. В голове все еще шумело от выпитого вина, и она ничего не могла с собой поделать, хотя и понимала, что говорит лишнее. – Прелесть, – сказал Волков, наливая себе вина. – Вы присоединитесь? Нет? Ну, как знаете. А я выпью. Христианским священникам легче – у них Бог один, а мне приходится на каждом молении вкалывать как проклятому, чтобы всем угодить. Он выпил и с аппетитом закусил тем, что осталось на столе после опустошительного набега Ирины. – Итак, – сказал он, вытирая губы тыльной стороной ладони, – вас привело ко мне несколько необычное дело, не так ли? – Если верить вашей рекламе, – ответила Ирина, – для вас это дело не является столь уж необычным. – Для меня – не является, – медленно кивнул головой Волков, – а вот "для вас – как сказать… Он перегнулся через подлокотник, пошарил под креслом и вынул оттуда продолговатый золоченый портсигар и зажигалку. – Заначка, – дружелюбно пояснил он. – Я всегда прихожу сюда после собрания – покурить и расслабиться. Не хотите? Они с марихуаной, это великолепно расслабляет. – Если бы я нуждалась в галлюцинациях, то обратилась бы к уличному наркодилеру, – сказала Ирина. – Нынче с этим просто. – Да, – сказал Волков, решительно засовывая портсигар обратно под кресло, – вы правы. |
