Он с деловитым и независимым видом вступил в поселок, одной рукой придерживая на плече ремень сумки, а другой сжимая в кармане рукоятку пистолета. Нести сумку на левом плече было неудобно: ремень все время соскальзывал, как намыленный, но он упорно продолжал цепляться за пистолет, понимая в то же время, что ведет себя ни с чем не сообразно, попросту глупо, и будучи не в силах совладать со знакомой нервной дрожью. Атмосфера поселка давила на психику, как тонна кирпича, и голубое апрельское небо ничего не могло в данном случае изменить. Напротив, то, что над этим местом солнце светило точно так же, как и везде, вопреки всяческой логике казалось чуть ли ее кощунством.

Мимо, подвывая и рыча, прополз рейсовый автобус. Это был первый номер. Андрей знал, что в поселке функционируют два автобусных маршрута, хотя и не вполне понимал, зачем это нужно в населенном пункте, пройти который из конца в конец можно было за полчаса. На всякий случай он отвернул лицо в сторону, когда автобус поравнялся с ним, и присел, возясь со шнурками кроссовок, когда тот обогнал его.

«Штирлиц шел по Берлину, – вспомнил он, – и ничто не выдавало в нем советского разведчика, кроме волочившегося сзади парашюта.»

Вскоре он добрался до больницы и, толкнув знакомую калитку, на сей раз незапертую, прямиком направился к котельной. Котельная по случаю наступившей теплой погоды имела заброшенный вид.

Отопительный сезон еще не кончился, но необходимость кочегарить топку круглые сутки, похоже, уже отпала. Андрей заглянул в распахнутую дверь и убедился в том, что в котельной никого нет, кроме тощего черного кота, который, сидя в разлегшемся на полу пятне пыльного солнечного света, старательно вылизывал шерсть на брюхе. Кот посмотрел на Андрея разбойными ярко-желтыми глазами и вернулся к прерванному приходом незнакомца занятию.

– Кис-кис, – неизвестно зачем сказал ему Андрей, но кот даже не поднял головы, лишь повернул на голос рваное треугольное ухо и презрительно дернул кончиком похожего на старый ершик для мытья бутылок хвоста.

– Вы кого-то ищете? – прозвучало у Андрея за спиной, и он вздрогнул. Он все время вздрагивал в этом чертовом поселке, как нервная девица преклонных лет.

Шилов обернулся. Позади него стоял высокий и плечистый, но какой-то подсохший, словно после болезни, мужчина лет сорока. На голове у него топорщился жесткий ежик светлых с сильной проседью волос, а цвет глаз разобрать было невозможно: незнакомец сильно щурился, словно солнце било ему прямо в глаза. Впрочем, вполне возможно, что виной тому была сигарета, небрежно зажатая в уголке его сильного, красиво очерченного рта.

– Я ищу кочегара.., э.., истопника, – все еще не совсем владея своим голосом, ответил Андрей.

– Я вас слушаю, – сказал мужчина, и только теперь Андрей заметил, что одет тот в своеобычную одежду кочегара – брезентовый рабочий костюм, перепачканный углем до такой степени, что трудно было с уверенностью определить его цвет. Впрочем, одежда эта, более подходящая для огородного пугала, сидела на незнакомце с какой-то щеголеватой непринужденностью, так что даже не сразу бросалась в глаза. И еще одно обстоятельство мешало сразу распознать в этом человеке истопника – его речь. Говорил он правильно, со спокойной и уверенной, но в то же время безупречно вежливой интонацией, без намека на местечковый акцент и коверканье слов.

– Вы, наверное, Аркадий, – сказал Андрей и немедленно понял, что сморозил глупость: Рукавишников говорил, что его сменщик не курит. Хотя, конечно, снова начать курить гораздо легче, чем бросить.

– Аркадий – мой сменщик, – подтвердил его подозрение незнакомец. – Он будет завтра.