— Машина готова, подполковник, — доложил Ота. — У вас теперь есть дополнительные двести лошадиных сил. — Он показал на новый «Сакаэ».

Усмехнувшись, Мацухара ухватился за стремянку и подтянулся на крыло. Потом легко забрался в кабину — узкую и тесную, как гроб, чуть шире его плеч.

Пристегнув лямки парашюта, застегнув привязные ремни и проверив, закреплен ли фонарь в открытом стартовом положении, он отпустил и вновь нажал ручку тормоза. Быстрые движения рукояткой и педалями сказали ему, что элероны, рули направления и высоты и закрылки находятся в порядке.

Удовлетворенно кивнув, Мацухара включил магнето. Приборы вмиг ожили, и рука инстинктивно потянулась в РУДу, переведя его чуть вперед.

Сначала он посмотрел налево, на своего левого ведомого лейтенанта Тецу Такамуру, который улыбнулся в ответ, подняв вверх большой палец, затем направо, на правого ведомого, военного летчика первого класса Кодзиму, повторившего тот же жест, и наконец вниз и направо, на техника Оту, который внимательно следил за подполковником. Мацухара махнул рукой над головой. Сделав такой же жест, Ота отошел подальше от пропеллера.

Летчик нажал на кнопку подачи топлива и включил стартер. Новый «Сакаэ» ожил, несколько раз выстрелил и тяжело закашлял, извергнув струю голубого дыма, растворившуюся в воздухе, заплевался, отчего фюзеляж завибрировал и резкими толчками пришел в движение трехлопастный пропеллер. Двигатель, не желая заводиться, продолжал упрямо кашлять, и Йоси в сердцах ударил кулаком по приборной доске. Словно придя в себя после удара, большой двигатель наконец загудел привычным неровным гулом — «Сакаэ» разогревался.

Усевшись поглубже в кресле и почувствовав, как уходит прочь тревога, подполковник проверил приборы: тахометр показывал две тысячи двести оборотов в минуту, температура масла составляла двадцать два градуса, а давление во впускном трубопроводе — шестьдесят миллиметров ртутного столба. Он наблюдал, как стрелка тахометра передвинулась к отметке «восемьсот», и сбросил газ, ожидая, пока прогреется двигатель. Да и одетый в желтое офицер-регулировщик, стоявший на платформе по правому борту, держал флажки скрещенными у колен. Пар, вырывавшийся из отверстия на носу судна, уносило назад на среднюю часть палубы. Нос судна находился с подветренной стороны, и Мацухара знал, что впереди идет эсминец сопровождения. В зеркалах заднего обзора было видно, как вращаются пропеллеры десятков машин. Но моторы еще не прогрелись. Нужно ждать. Подполковник раздраженно ударил ребром ладони по датчику температуры, который показывал лишь двадцать пять градусов.

Откинув голову, он ударился в подголовник и увидел Кимио; она с улыбкой смотрела на него, лежа на футоне. «Это занятие не для тебя», — подумал он. Но Кимио не исчезла, ее мягкие губы зовуще приоткрылись.

— Я вернусь! Обязательно вернусь! — Его крик растворился в реве двигателей.

Мацухара встряхнул головой, чтобы прогнать жаркие воспоминания, и посмотрел на приборную доску. Температура масла — пятьдесят. Он поднял оба больших пальца вверх.

Перед его глазами мелькнуло желтое пятно. Офицер-регулировщик махнул флажками. Затем они взметнулись вверх и застыли. Йоси почувствовал вибрацию фюзеляжа истребителя, когда отцепляли швартовочные тросы, крепившие концы крыльев и хвост, и увидел, как трое механиков побежали к своему укрытию. Теперь только двое остались у тормозных колодок, а двое других держали концы крыльев, проверяя законцовки и их замки.

Последняя проверка. Передвинув РУД вперед, летчик следил за показаниями тахометра, которые достигли четырех тысяч. Давление на входе возросло до восьмидесяти. Удовлетворенный, он убрал газ и кивнул техникам, сидевшим на корточках у тормозных колодок под крыльями. Колодки резко выдернули, и последние четыре техника побежали к узкому проходу вдоль борта.