Потом он подобрал валявшиеся молоты и вознамерился двинуть вперед. Дворф собирался перескочить через упавшего вместе с лошадью человека, промчаться сквозь задние шеренги бойцов и, воспользовшись их замешательством, беспрепятственно вернуться в лес.

В этот момент какой-то солдат подобрался к дворфу сзади и ударил его копьем в плечо. Джено не мог снести такого оскорбления. Он завертелся волчком. Один из пущенных им молотов попал по острию окровавленного копья, а второй переломил древко.

– Ага! – торжествующе закричал Джено. – Ни один дворф не сделал бы такого хлипкого оружия!

Он прыгнул вперед, с силой вырвав деревянный обломок из рук человека. Тот, резко выставив пятерню, пытался помешать ему, но молоты Джено ударили по ней с двух сторон.

Ну и взвыл же от боли этот солдат!

Джено наскочил сбоку на его лошадь, но отпрянул, услышав, как сзади приближается еще один всадник. Дворф вобрал голову в плечи, рухнул на землю и бросился под ноги лошади.

Лошадь остервенело лягалась, но Джено знал способ, как одолеть противника. Не обращая внимания на удары копыт, дворф, словно бочонок, прокатился под конем, заставив его остановиться столь резко, что всадник перелетел через лошадиную голову и с шумом приземлился.

Джено подскочил к нему, выплевывая изо рта землю и трясясь от смеха. Враг кинулся на дворфа и сдавил в своих медвежьих объятиях. Однако Джено умудрился схватить его за большие пальцы, вывернул их, а затем просто упал на колени (а в Волшебноземье говорят, что дворф весит столько же, сколько свинцовая глыба таких же размеров). Рука человека переломилась, как тростинка, и Джено высвободился. Он тут же собрал свои снаряды и опять, теперь уже иным способом, стал швырять в солдат.

Заметив направленное на него копье, Джено метнул свое необычное оружие, ухватил древко чуть ниже острия и дернул на себя, наклонив всадника вперед, чтобы его лицо оказалось точно по курсу летящего молота.

Джено с любопытством наблюдал, как шлем солдата повернулся задом наперед. Дворфа занимало, не открутилась ли при этом у человека и его голова. Так и не поняв этого, он пожал плечами и решил, что самое время спасаться бегством.

Но тут его настиг удар копья.

– Теперь попали, – прошептал Джено, выронил из руки молот и схватился за живот.

Воспользовавшись этим, ближайший к дворфу всадник двинулся прямо на Джено, подминая его тяжелыми копытами своей лошади.

Еще один солдат спешился и осторожно подошел к Джено.

– Готов, – объявил он и дотронулся до дворфа.

Джено мгновенно укусил человека за руку, и не просто укусил, а впился в нее бульдожьей хваткой. Он не разжал зубы даже после того, как на него навалились несколько солдат, которые дубасили его кулаками, пинали, лупили древками копий и щитами.

Избиение дворфа продолжалось довольно долго, и наконец Джено обмяк. Но и тогда коннахтским солдатам потребовалось еще немало времени, чтобы освободить руку своего товарища из тисков, в которые превратились челюсти дворфа.

Диана широко зевнула и потянулась. При этом глаза ее оставались закрытыми, и приличная доза эльфова зелья по-прежнему замутняла ее сознание. Диана застонала, перевернулась на живот и наконец кое-как приоткрыла один глаз.

Молодой женщине понадобилось какое-то время, прежде чем она смогла понять, что в самом деле видит пару маленьких остроносых башмаков, самых диковинных из всех, которые ей когда-либо доводилось лицезреть. Диана протерла глаза, затем снова остановила взгдяд на этих башмаках, потом медленно подняла голову.

– Микки? – спросила она осипшим от волнения голосом.

Перед ней стоял лепрекон. Это должен был быть лепрекон! И она уже не в Данталме.

– А-а, паренек, вижу, ты рассказывал ей обо мне, – сказал Микки, глядя со дна грязного оврага поверх склона – туда, где находился Гэри.