Теперь мы все в безопасности – если верить ножу.

Если ты хочешь уйти со своими охотниками, значит, пора отправляться в путь.

– А стреляющие палки?

– Они ваши. Что решили другие саммадары?

– Они ждут твоего согласия.

– И куда вы пойдете?

– На север! – Херилак раздул ноздри, словно почувствовал запах снега и далеких лесов. – Жаркие края не для нас, мы не можем остаться здесь на всю жизнь.

– Тогда иди к тану и расскажи всем о том, что мы с тобой знаем. Что Керрик избавил нас от мургу, И вам более нет нужды здесь оставаться.

Херилак вскочил на ноги и, высоко подняв нож, радостно закричал, и гулкое эхо ответило ему. Саноне согласно кивал. Долина – дом саску, их убежище и жизнь. Действительно, для охотников-северян она тесновата.

Саноне знал, что они уйдут еще до следующего заката. И что Херилак не пойдет со всеми. Могучий охотник отправится к океану, к городу мургу. Его жизнь более не принадлежит ему. Он отдаст ее Керрику, а уж тот решит принять дар или отказаться.

Лишь перед рассветом Керрик уснул. Он долго сидел у погасшего костра и смотрел на озеро. На тихую воду и на звезды, неторопливо шествовавшие по небу, – тхармы погибших воинов совершали свой еженощный путь. Пройдя над его головой, они опускались в воды озера. А потом туда опустилась и луна, ночь стала черной... тогда-то он наверное и заснул.

Проснулся он в серьк предутренних сумерках, вздрогнув от прикосновения к плечу. Повернувшись, он увидел Даррас.

– Что... что? – Он задыхался от страха.

– Иди.

Она повернулась и побежала к шатру. Вскочив на ноги, он бросился следом и, обогнав девочку, приподнял полог.

– Армун!

– Все хорошо, – ответил из темноты ее голос. – Все в порядке. Посмотри на свою дочь.

Откинув полог, он увидел улыбку на лице Армун.

– Я так волновалась, – сказала она. – Боялась, что у ребенка будет такая же губа, как у меня, но теперь опасаться нечего.

Он опустился рядом с нею и приподнял шкуру, прикрывавшую лицо младенца. Морщинистое красное личико, глазки закрыты... Дитя тихо попискивало.

– Она нездорова – что с ней?

– Да нет же. Новорожденные всегда такие. А теперь мы с ней будем спать, но прежде ты дашь ей имя.

Все знают, что ребенку, у которого нет имени, грозит беда.

– Как же ее назвать?

– Не мне решать. Дочь твоя. Ты и должен дать ей имя. Женское имя, которое тебе дорого.

– Мне дорого только одно женское имя – Армун.

– Так нельзя. Двое не должны носить одно и то же имя. Лучше называть именем того, кто умер или был тебе дорог.

– Исель! – Это имя само слетело с языка, он не вспоминал о ней много лет. – Она умерла, а я остался жив. Вейнте' убила ее.

– Тогда это очень хорошее имя. Если она умерла, чтобы ты мог жить более дорогого имени быть не может. А теперь мы с Исель поспим.

Утро было теплым, свежий воздух, новый день – так и должно быть всегда. Ликующий Керрик отправился к озеру умыться и обдумать дневные дела. До отбытия нужно сделать так много. Они уйдут сразу, как только Армун оправится. Она сама решит. А теперь надо подготовиться к этому дню. Он зачерпнул пригоршню воды, плеснул в лицо и фыркая принялся умываться. Смахнув с ресниц капли воды, увидел, что первые лучи солнца уже позолотили песок.

На песке темнела фигура Имехеи. Надаске' сидел рядом, застыв в привычной для иилане' неподвижной позе.

И дневной свет померк. Керрик медленно и тихо подошел, взглянул на неподвижного Имехеи.