|
Но несмотря на эти смешные обстоятельства, Артур стал хорошим другом Санди. И это не имело никакого отношения к деньгам, которые он каждый раз совал ей в руку и которые она всегда с готовностью принимала. Это было нечто большее. Он действительно интересовался ее жизнью, ее чувствами. Санди делилась с ним своими самыми сокровенными тайнами и страхами, и старине Артуру Томасу были не безразличны ее переживания. Он никогда не смеялся над ней — во всяком случае, в ее присутствии. Ей ужасно хотелось рассказать Артуру о возвращении Кейдера, но она решила не делать этого. Разве она могла признаться, что даже после без малого двадцати лет одно упоминание его имени приводило ее в замешательство? Да, восемнадцать долгих, полных отчаяния лет прошло с тех пор, как она в последний раз видела Кейдера Хэрриса. Что подумает герой Хейдена, увидев ее теперь, когда она выбилась из нищеты, носит приличную одежду и пользуется дорогой косметикой?
— Санди, доктор Болдуин сейчас примет тебя, — дежурно-вежливо произнесла Марша, пропуская Санди в смотровой кабинет. — Процедура тебе знакома. Одежду можешь повесить на вешалку. На полке чистый халат. Доктор сейчас придет. Глаза у Санди сузились, и она бросила на Маршу насмешливый взгляд, Что она имела в виду под словами «процедура тебе знакома»? Может, хотела подколоть ее? Иногда слова Марши стекали с губ, словно мед, а порой казались ядовитыми, словно каустик, который бабушка использовала для варки мыла. Войдя в прохладный, почти холодный смотровой кабинет со стерильным, сверкающим оборудованием, Санди громко захлопнула дверь. Расстегивая длинную молнию платья на спине, она снова и снова задавала себе вопрос, почему слова Марши так задели ее. Что из того, что она так фанатично относится к этим ежемесячным осмотрам? Разве им неизвестно, что ее мать умерла от рака матки, который обнаружили тогда, когда ей уже ничем нельзя было помочь? «А мама была такой хорошей женщиной, — подумала она, снимая трусики. — Совсем не такая… как я!» — призналась себе Санди. Мама всегда говорила, что только женщины легкого поведения подвержены заболеваниям женских органов. И испытывала ужасное чувство стыда, когда узнала о своей болезни. Чувство стыда было сильнее боли и страха смерти. Марша вошла к ней за перегородку как раз тогда, когда Санди аккуратно складывала трусики на вращающемся кресле. Она подала ей халатик бледно-голубого цвета. Санди продела руки в рукава, а Марша завязала его сзади на шее. — Доктор Марк будет готов через несколько минут, — объяснила Марша, — посиди пока. Хочешь почитать журнал? Санди отрицательно качнула головой. — Нет, все хорошо. Я подожду. В регистратуре раздался телефонный звонок, и Марша быстро вышла из кабинета. Санди опустилась на стул и скрестила красивые длинные ноги. Она бы сейчас с удовольствием закурила, но знала, что Марк не одобрил бы это. Ощущение обнаженного тела под тонкой тканью халата заставляло ее испытывать некоторую неловкость. Быть обнаженной в этой стерильной атмосфере и расхаживать без одежды в своей квартире или раздеться наедине с мужчиной — это вовсе не одно и то же. Здесь она чувствовала себя так, словно ее выставляли напоказ. Она слышала, как Марша разговаривала по телефону с какой-то пациенткой. Голос ее был мягок и спокоен, хотя Санди знала, что иногда Марша могла быть очень резкой и несдержанной. Еще когда они вместе учились, Марша входила в сборную спортивную команду школы. Санди рассмеялась про себя. Уже в четвертый раз за этот час ее мысли возвращались к воспоминаниям о давно ушедших школьных днях. Вероятно, слухи о возвращении в город Кейдера стали тому причиной. Прислушиваясь к голосу Марши, Санди снова мысленно вернулась к тому времени, когда была новичком в средней школе имени Джэты Хейдена. Даже для Луизианы тот сентябрьский день был очень теплым. |
