На следующий день они на поезде поехали в Лондон. Льюис предложил остановиться в одном из отелей Вест-Энда: деньги за страховку покроют их расходы, сказал он. Оказавшись в комнате, он дал на чай носильщику, а потом, когда они остались одни, ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. После этого он сделал глубокий вдох, бросился на постель и практически сразу же заснул.

Фредди умылась и заново накрасила губы. Она выскользнула из комнаты и тихонько прикрыла за собой дверь.

Она направилась в Грин-Парк. Погода была не лучшая — сыро и промозгло, — но Фредди не замечала ничего вокруг. Ей надо было подумать. Она больше не могла размышлять здраво, находясь рядом с Льюисом. Ей надо было заново обрести уверенность, перестать бояться. Она немного прошлась пешком, а потом присела на скамейку. «Льюис сказал правду», — убеждала она себя. Он сообщил инспектору, что ходил отправить письма — он сам ей говорил. Вполне понятно, почему он не стал упоминать о плачевном финансовом положении мастерской. Действительно, зачем было все усложнять?

Однако ее смятение никак не проходило. Дело было не только в пожаре и даже не в злости, с которой он выкрикнул: «Заткнись, Фредди, ты понятия не имеешь, о чем говоришь». Она больше не видела для себя будущего с ним. Они с Льюисом столько раз начинали с чистого листа и столько раз терпели крах, что в их отношениях накопилось немало горечи. Льюис больше не делился с ней своими переживаниями, да и она уже не доверяла ему как раньше. Они жили каждый собственной жизнью, пускай и под одной крышей. Они больше не разделяли целей и — что еще ужаснее, подумала Фредди, — моральных ценностей друг друга. Ей казалось, что у нее в груди завязан тугой узел. И еще она очень устала — устала надеяться и делать вид, что у них все в порядке.

Пешком она пошла обратно в отель. Льюиса в комнате не оказалось, поэтому она спустилась вниз и немного поискала — он сидел в баре.

Когда Фредди вошла, Льюис поднялся на ноги. Вид у него был недовольный.

— Куда ты пропала? — спросил он.

— Вышла прогуляться.

— Ничего себе прогулка! Ты должна была меня предупредить.

— Ты же спал.

— Надо было оставить записку.

— Значит, я не сочла нужным. Мне просто захотелось побыть одной, только и всего.

Он холодно поинтересовался:

— Хочешь выпить?

— Нет, спасибо. Я собираюсь принять ванну.

— Я звонил Марсель.

Она взглянула на него.

— Правда?

— Она сказала, что сегодня вечером собирает у себя несколько человек. Пригласила нас прийти.

— Я предпочту отказаться.

— Я уже дал согласие. — Он посмотрел на нее; его голос стал жестче. — Просто выпьем по коктейлю. Думаю, ты сможешь сделать над собой усилие.

Она заметила, что другие люди в баре начинают оглядываться на них, почувствовала, насколько устала, и ответила:

— Ну хорошо, раз ты так хочешь.

Вернувшись в комнату, Фредди налила ванну и добавила туда ароматической соли. Пальцы у нее посинели; она даже не заметила, насколько окоченела. Фредди лежала в горячей воде, ощущая, как страх отступает и заново накатывает на нее, словно морские волны. Чувствовала ли она себя когда-нибудь раньше настолько одинокой? «Разве что после аварии, — подумала Фредди, — когда Тесса лежала в госпитале». Однако тогда одиночество было другим: несмотря на их частые расставания, несмотря на все секреты, которые хранила от нее Тесса, они всегда были на одной волне. А вот с Льюисом все вышло по-другому: она больше не знала, что он чувствует к ней.