— Не могу на это смотреть, — сказал Грэм, не отводя взгляда от происходившей перед ним сцены. — Я передумал. — Он сделал шаг, начиная двигаться вперёд.

Рука Алиссы не отпускала:

— Верь ей… — слова ещё только срывались с её губ, когда с резким щелчком арбалет произвёл выстрел, после чего всё сразу завертелось.

Послышались два мужских голоса, кричавших от ужаса, не в силах поверить в происходившее. Один из них принадлежал Грэму, но второй — новому человеку. Рядом с Грэмом и Алиссой стоял человек с массивным телом, не уступавший Сэру Сайхану или самому Грэму. Незнакомец был облачён в полные латы, и нёс двуручный меч, который Грэм мгновенно узнал, ибо этот меч был его собственным. На его эмалированном нагруднике был герб рода Торнбер.

Всё это было воспринято в миг ослепляющей боли, поскольку на поле появился столб чёрного пламени, в точности между Роуз и Сэром Сайханом. Исходивший от столба жар был совсем не теплом, но обжигающая боль заставила Грэма, Сайхана, Алиссу и незнакомца упасть на землю, извиваясь в агонии от начавшейся смерти.

Лишь четверо волшебников остались стоять, едва-едва. Мэттью и остальные были укрыты самыми сильными щитами, на какие они были способны, но даже этого не хватало, и они стали один за другим падать на колени, силясь завершить свою задачу.

* * *

На краю времени, в месте-которое-не-место, я наблюдал за медленным осыпанием кристалла, содержавшего вселенную — и был не в силах остановить это. Боль моя уже прошла, и даже мои эмоции по большей части омертвели. Ничто уже не имело значения.

Я хотел сна, благословенного освобождения грёз, где я смогу забыть эту жизнь и всё то, что в ней пошло не так. Я боролся со сном, поскольку знал, к чему он приведёт, но с каждым проходившим мигом это казалось мне всё менее важным.

Прозвонил колокол, крошечный звон в моём сознании, всё нараставший по мере звучания. Сперва я не мог его понять, но в конце концов мой разум начал обращать на него внимание. Лежавший передо мной огромный бриллиант мира стал резче, и я осознал, что звук шёл из одной точки внутри него.

«Роуз».

В этот миг я увидел её, стоявшую на открытом поле, и к ней медленно приближалась смерть. Появившись рядом, я бы скорее всего её убил, но если бы я ничего не сделал, то её смерть была бы гарантирована. Мои родные находились там, наблюдая со странным ожиданием, поэтому я позаимствовал толику вечности, и порылся в их мыслях и воспоминаниях. Там я нашёл надежду. Моему сыну удалось — он отыскал решение. По мне пробежало лёгкое чувство гордости, смыв печаль, сопровождавшую знание того, что я никогда не смогу сказать ему или остальным, насколько я ими гордился.

У их плана была одна маленькая проблема. Роуз была слишком близко, и, лишённая какой-либо защиты от моего присутствия, обратилась бы в пепел. Однако у меня было решения, и я как можно мягче закрутил вокруг неё пространство, отправив её в безопасное место.

Позаботившись об этом, я появился, сжав себя до такого размера, чтобы я мог стоять на поле там, где они меня хотели видеть. Я силился удерживать свою силу, и по большей части это получилось, но воздействие всё равно было слишком сильным, чтобы они могли долго выдерживать его.

В бесконечный миг я смотрел на своих близких, и по моим щекам стекали огненные слёзы при виде боли, которую им приносило моё присутствие. Мне хотелось говорить, сказать им, как я их любил — но я боялся, что звук их уничтожит, поэтому молчал. К тому же, моё время было слишком сильно сжато — они не смогли бы меня понять, а если бы я позволил оставаться дольше нескольких секунд, то убил бы их одним лишь своим присутствием.