Под мышкой у него была зажата книга.

— Тигр убил Фа, — прохныкала Мандаринка. Большой Ман закрыл глаза и ощерился совсем по-волчьи.

— Где это произошло? — спросил он спустя продолжительное время.

— На полдороге между нашей и Козлиной деревней. Совсем не там, где тигр съел скорохода. Торговцы шерстью нашли мешок в луже крови… Это демон, он кружит вокруг деревни, он хочет извести всех нас! — Мандаринка тоненько завыла.

— Отчего вы так убиваетесь? — пробормотал Ман. — Вам жаль господина Фа или вам жаль себя?

— Господина Фа — совсем чуточку, — призналась Мандаринка. — Но кто-то непременно будет следующим!

— Странно, — сказал Ман. — Того, кто будет следующим, мне жаль гораздо меньше…

— Тогда пожалейте себя! — всхлипнула девица. — Потому что мужчины во главе со старостой скоро придут сюда.

— Лучше бы они пошли к тигру, — буркнул Ман.

— Но почему вы так упрямы? Что стоит вам переуступить через свою гордость?!

— Несчастная женщина, — проговорил он пренебрежительно. — Вы не понимаете…

Мандаринка склонила голову и вдруг опустилась на колени прямо посреди двора.

— Я не понимаю, — сказала она покорно, — Я живу в пыли и на ветру. Я только хочу, чтобы тигр был мертв, а вы благополучны. Прошу вас, господин Ман, прислушайтесь к слабому голосу деревенской блудницы, чье Ремесло — в потакании грубым прихотям. Может быть, и ее слова имеют вес, хотя бы и с куриное перо?.. Пойдите и убейте тигра!

— Госпожа Мандариновый Цветок напрасно пачкает свои одежды, — промолвил Ман, не глядя на нее.

Мандаринка устало поднялась.

— Тогда спрячьтесь, господин Ман. Он» все злые и пьяные от страха.

— Я трезвый, — сказал Ман. — И не к лицу Возжигателю Свеч страшиться толпы оборванцев.

Он успел вернуться в дом за своей дивовидной шляпой. А когда снова вышел во двор, там уже толпились почти все жители деревни. Староста стоял впереди, опершись о тяжелую палку из черного дерева, дабы не упасть и тем самым не прийти в совершенно неприличное его чину положение.

— Что угодно моим почтенным и трудолюбивым братьям? — спросил Большой Ман. — Мой дом недостроен, а угощения не хватит на такое количество драгоценных гостей.

— Просвещенный господин Ман в силу мудрости своей наверняка догадается, о чем его униженно молят ничтожные челобитчики, — прохрипел староста, обильно умастив свой голос ядом вежливости. — И уж если он, по обычной его занятости, откажется исполнить мелкую нашу слезницу, пусть не гневается, коли мы, от хамской нашей настойчивости, растолкуем ее в подробностях и на свой манер. Не хуже городских учителей!

— Полагаю, господин староста имеет влиятельных друзей, которые оградят его от наказания за произвол, — усмехнулся Ман.

— Мы поражены проницательностью добродетельного господина Мана. У меня, недостойного, еще живы друзья в столице. Но сыщется ли в Поднебесной хоть один человек, который свидетельствовал бы в его пользу?

— Умер мой господин Фа, чистейший, благороднейший из людей! — причитала где-то позади всех старуха Ай. — А убийца его живет, и некому наказать его под этими небесами!..

— Вы слышите? — спросил староста. Он громко икнул и покачнулся, едва не упав, но нашел в себе силы продолжать гневную речь. — Даже по пропащему человеку Фа проливают слезы. А кто станет оплакивать вас, достолюбезный господин Большой Ман?

— Целое войско доблестных витязей, — произнес Ман.