Можно понять Иосифа. Грубый и насильственный переход от полосатой рубашки к обнаженной, кровоточащей коже, от положения отцовского любимчика к мрачному колодцу, а потом — к рабству, жизни в изгнании, тюрьме — переживание, тяжелое для любого, тем более для такого изнеженного, любимого и избалованного юноши, каким был Иосиф. И действительно, обида и ненависть, заключенные в имени Менаше, — явный отголосок пережитых им страданий.

Но Иосиф не сломался. Он извлек урок. Он сумел избавиться от своих недостатков. Он открыл в себе большие душевные силы и с большим умом использовал их. Он преуспел в качестве домоправителя Потифара. Он не дал жене этого царедворца соблазнить себя. Он выжил в египетской тюрьме. Он поднялся к руководству государством и проявил способность руководить им в кризисной ситуации. Все это свидетельствует о том, что он сумел извлечь сладкое из горького, превратить поражение в победу.

У него, конечно, были необходимые для этого обаяние, красота и интеллект, а также душевные силы и, наконец, помощь Господа, без которой не обойтись, особенно в Библии. Но с этим последним не все так просто. Несколько раз Иосиф вспоминал Бога как Того, Кто заводит пружину всех событий и определяет их пути и результаты, но даже в самые трудные свои часы, даже на дне колодца и в тюрьме, он не молился Ему, не просил помощи. Возможно, он уже тогда понимал, что наказан за свою гордыню и высокомерие, и решил переломить себя прежде чем просить милосердия и помощи. А может быть, Иосиф полагал, что все его приключения и беды составляют часть Божьего замысла, как он скажет своим братьям спустя много — много лет.

«Я Иосиф»

Высокий статус позволял Иосифу по-разному повести себя в отношении своей семьи. Он мог, например, направить в Ханаан посланцев, которые сообщили бы отцу, в каких краях он теперь живет. Мог предварительно направить лазутчиков — выяснить, как поживает отец, или послать отряд египетской кавалерии, чтобы расправиться с братьями. Мог силой привести их в Египет, бросить в тюрьму или продать в рабство, как это сделали с ним они. Мог, наконец, явиться пред ними во всей своей силе и могуществе, забрать отца и Вениамина к себе, а братьев оставить в Ханаане. Но Иосиф выбрал другой путь: объявить, что он забыл весь дом своего отца, включая самого отца, и отказаться от возможности восстановить отношения с ними.

Как мы уже сказали, его можно понять, но не Иосиф предопределял ход этой истории, а Господь Бог, и у Бога здесь тоже были определенные планы. А кроме того, ни один человек не способен к такому забвению, а тем более Иосиф.

Я уже сказал выше, что сам выбор декларативного имени Менаше показывает, что Иосиф, несмотря на свое желание, не забыл отцовский дом. И действительно, спустя несколько лет, снова встретившись с братьями, он ощутил такой напор чувств, которого не мог себе представить раньше и которого не сумел сдержать во время самой встречи. Об этом красноречиво говорят его рыдания и первый заданный им после признания вопрос: «Я Иосиф, жив ли еще отец мой?» К счастью для братьев, его захлестнула не ненависть, а жалость, и первым его побуждением было не отомстить за все, а, напротив, все простить.

Их первая встреча произошла, когда братья в голодный год пришли в Египет, чтобы разжиться здесь продовольствием. Она началась с того, что Иосиф своих братьев узнал, а они его — нет. Это не удивительно и вполне логично. Он мог ожидать их прихода в Египет, а они никак не могли представить себе его в роли заместителя египетского фараона. Братья не могли признать его в этом чужом и роскошном египетском вельможе, тогда как они сами были во все тех же памятных и хорошо ему знакомых одеждах. Но главное заключалось в том, что Иосиф стал новым человеком и изменился до неузнаваемости, в то время как они остались теми же, чем были раньше.

Иосиф не открылся братьям немедленно.