Накануне битвы Саула охватил страх. Господь не отвечал ему — ни в сновидениях, ни через своих представителей на земле. В отчаянии он попросил слуг найти ему колдунью, способную вызывать духи умерших. В свое время Саул приказал истребить всех колдуний в стране. Сейчас слуги открыли ему, что одна из них осталась в Эйн-Доре (Аэндоре), недалеко от их лагеря на горе Гильбоа. Саул переоделся и пошел к ней. Я так и вижу, как он идет вверх по тому вади, что тянется между сегодняшними деревнями Кфар-Иехезкель и Гева, прячась от филистимских дозорных, и выходит, наконец, к подножью холма Гиват-а-Море.

Этот поход глубоко символичен — ведь колдунья по своей природе и роду деятельности олицетворяет ворота в бездны преисподней и в глубины человеческого сознания. Перед нами, следовательно, окончательная капитуляция Саула перед темными началами в собственной душе. Поход к Аэндорской колдунье — начало его пути к смерти.

Колдунья не узнала царя. Она даже сказала ему: «Ты знаешь, что сделал Саул, как выгнал он из страны волшебников и гадателей; для чего же ты расставляешь сеть душе моей, на погибель мне?» Но когда он попросил ее вызвать дух Самуила, она поняла, кто стоит перед ней, и крикнула: «Зачем ты обманул меня? ты — Саул». Тем не менее царь сумел успокоить ее. Затем он спросил, что она видит.

«Она сказала: выходит из земли муж престарелый, одетый в длинную одежду. Тогда узнал Саул, что это Самуил».

У Самуила, как и у Ильи — пророка, эта длинная верхняя накидка — личный опознавательный знак, и, хотя я уже писал об этом в упомянутой выше книге «Библия сегодня», позволю себе все же повториться и снова высказать предположение, что привычка Самуила всегда кутаться в накидку родилась в те дни, когда он был еще маленьким и мать отдала его в «дом Господа в Силом». «Верхняя одежда малая» — такими трогательными словами описывает его накидку Библия — была ежегодным материнским подарком сыну, и с годами она становилась все больше и больше и так, постепенно, стала символизировать в глазах сына любовь матери. и его связь с нею. Я допускаю, что тот безудержный гнев, в который пришел Самуил, когда Саул нечаянно порвал полу этой накидки, питался теми же детскими воспоминаниями.

Первые же слова, произнесенные Самуилом после того, как Аэндорская колдунья вызвала его из преисподней, свидетельствуют о том, что как бы мы ни хвалили и ни прославляли умерших на похоронах и поминовениях, смерть их все-таки не красит. Мертвый Самуил остался таким же, каким был при жизни. Он и на том свете не расстался ни со своей любимой накидкой, ни со своим дурным характером. Из темных глубин Саулова подсознания восстал все тот же фанатичный, злопамятный и жестокий служитель Господень. Первым долгом он напомнил Саулу, как тот пощадил царя амалекитян и не зарезал амалекитянских животных, после чего провозвестил, что за этот ужасный грех Саул будет наказан в завтрашнем сражении: погибнет не только он сам, но и его сыновья.

Как и следовало ожидать, слова Самуила привели Саула в отчаяние. А поскольку у него к тому же весь тот день не было ни крошки во рту, то теперь он попросту свалился от удара. «Пал всем телом своим на землю», — говорит Библия. Колдунья испугалась за него, заторопилась подать ему хлеба, но Саул отказывался есть и согласился только после того, как его упросили слуги. В лагерь он вернулся, ясно сознавая, что его ожидает. Он уже примирился со своей судьбой. И на свое последнее сражение вышел, зная о своем неизбежном поражении и смерти. Но даже в том бою, где ему неизбежно предстояло погибнуть, он доказал, что в его измученной душе таится большая сила. Он мог бы попытаться бежать, или сдаться, или отступить, чтобы подготовиться заново. Но он вышел на бой, хотя знал, что умрет. В сущности, его самоубийство началось уже в эту минуту, задолго до того, как он упал на свой меч в конце проигранного сражения.