У Лорен есть любовник! Возможно, у нее несколько любовников…

И ему стало жаль невозвратимого. Стало жаль дурочку с сияющими глазами, которая искренне верила, что мужчина и женщина должны любить, прежде чем они лягут вместе в постель. А теперь… Теперь ее прелестное тело знакомо не только ему. Перед мысленным взором Ника мелькали видения обнаженной Лорен в объятиях Джима.

Ник налил себе еще виски, сел на софу и положил ноги на стол.

Вскоре Ник почувствовал, что от его злости ничего не осталось. В душе его зияла пустота.

— Что на тебя нашло вчера? — первым делом спросила Лорен у Джима, когда утром явилась на работу.

Он улыбнулся.

— Нашло что-то…

— Это же безумие, — не выдержала она. — Ты не представляешь, в какую он впал ярость. Ник меня обозвал! Я думаю… Он сошел с ума!

— Сошел, — с довольной улыбкой согласился с ней Джим. — Все из-за тебя. Мэри тоже так думает.

Лорен округлила глаза.

— Все вы тут сумасшедшие. Но мне ведь нужно работать с ним. Как ты это себе представляешь?

Джим хмыкнул.

— Тебе придется быть очень осмотрительной.

Через час Лорен точно знала, что имел в виду Джим, и в последующие дни ей все время казалось, что она ходит по натянутой проволоке. Ник работал как дьявол, отчего все его сотрудники без исключения старались быть тише воды, ниже травы и не попадаться ему под горячую руку.

Если чья-то работа Ника устраивала, он был холодно учтив. Если не устраивала, а так было в большинстве случаев, он набрасывался на несчастного с таким неистовством, что у Лорен стыла кровь в жилах. В самых демократических традициях он распространял свое неудовольствие на всех сотрудников от телефонистки до вице-президента, доводя своим сарказмом телефонистку до слез, а вице-президента до сердечного приступа. Могущественные помощники входили в его кабинет, чтобы через пять минут вылететь оттуда, будто их ошпарили кипятком, и предупредить остальных многозначительными взглядами, от которых их подчиненным хотелось стать невидимыми.

К среде на следующей неделе атмосфера на восьмидесятом этаже накалилась до такой степени, что напряжение стало распространяться дальше с этажа на этаж. В лифтах никто не позволял себе рассмеяться или посплетничать. Одна Мэри Каллахан словно ничего не замечала. Она даже становилась все милее по мере того, как распоясывался Ник, но, с другой стороны, ей ни разу не досталось от Ника, тогда как Лорен попадало чуть ли не ежеминутно.

Ник был на редкость учтив по отношению к Мэри и Вики Стюарт, которая теперь звонила ему чуть ли не по три раза на день. Как бы он ни был занят, над чем бы ни работал, для Вики у него всегда находилось время. Стоило ей позвонить, и он, забыв обо всех делах, откидывался на спинку кресла. Со своего места Лорен слышала его ласковый голос, и сердце у нее сжималось.

В среду Ник решил ехать в Чикаго, и Лорен не могла дождаться, когда он наконец покинет офис. После стольких дней нечеловеческого напряжения, когда он вел себя с ней, словно ее вид вызывал у него отвращение, она лишь неведомым ей прежде усилием воли продолжала вести себя спокойно и не плакать по любому поводу.

В четыре часа, за два часа до отъезда, Ник позвал Лорен в конференц-зал, чтобы она помогла Мэри. Совещание было в разгаре, и Лорен была полностью поглощена стенографированием, как вдруг услышала крик Ника:

— Андерсон, если ты соизволишь оторвать взгляд от бюста мисс Дэннер, то мы сможем значительно быстрее закончить совещание.

Лорен мгновенно вспыхнула, а пожилой Андерсон стал таким багровым, что все присутствовавшие в зале испугались, не случится ли с ним апоплексический удар.

Когда последний служащий удалился за зала, Лорен, проигнорировав взгляд Мэри, решительно повернулась к Нику.