— Хо-хо! — ответил я, прибавляя скорость.

— Никогда, — сказал я сам себе, поймав такси и удобно расположившись на заднем сидении. — Никогда в жизни я больше не свяжусь с малышом Литтлом.

* * *

Примерно то же самое, только в значительно более резких выражениях, я высказал Дживзу, сидя в гостиной и потягивая виски с содовой, чтобы хоть немного успокоиться.

— Никогда, Дживз! — сказал я. — Никогда в жизни!

— Видите ли, сэр…

— Нет, никогда!

— Видите ли, сэр…

— Что ты заладил одно и то же? Как прикажешь тебя понимать?

— Видите ли, сэр, мистер Литтл очень настойчивый молодой человек, а у вас, если позволите, сэр, мягкий, уступчивый характер.

— Не думаешь ли ты, что у малыша Бинго хватит наглости втравить меня ещё в какую-нибудь непристойную историю?

— К сожалению, сэр, это весьма вероятно.

Я быстро скинул ноги с каминной полки и вскочил с кресла, задрожав с головы до ног.

— Дживз, что ты мне посоветуешь?

— Мне кажется, перемена обстановки окажет на вас благотворное действие, сэр.

— Ты считаешь, я должен дать дёру?

— Очень метко сказано, сэр. Почему бы вам не поменять своего решения, сэр, и не присоединиться к мистеру Джорджу Траверсу в Харроугэйте?

— Ну, знаешь!

— Там вы будете в полной безопасности от посягательств мистера Литтла, сэр.

— Возможно, ты прав, Дживз, — задумчиво произнёс я. — Да, вероятно, ты прав. Сколько миль от Харроугэйта до Лондона?

— Двести шесть, сэр.

— Да, я думаю, ты прав. Сегодня туда идёт какой-нибудь поезд?

— Да, сэр. Вы с лёгкостью на него успеете.

— Ладно, Дживз. Уложи меня на скорую руку.

— Чемодан упакован, сэр.

— Хо-хо! — сказал я.

* * *

Чудно, конечно, но, если задуматься, Дживз всегда оказывается прав. Провожая меня на станцию, он попытался исправить мне настроение, уверяя, что я не буду скучать в Харроугэйте, и, разрази меня гром, он не ошибся. Отправляясь на лечебный курорт, я совсем упустил из виду, что буду находиться в самой гуще типов, проходящих курс лечения, в то время как мне не придётся этого делать. Вы даже представить себе не можете, какое глубокое чувство удовлетворения я испытывал.

Возьмём, к примеру, дядю Джорджа. Лекаришка, обстукав старикана со всех сторон, категорически запретил ему пить любые спиртные напитки и, кроме того, велел каждое утро в половине девятого ходить на холм в зал для питья минеральной воды и принимать двенадцать унций тёплого солевого раствора описи магния. Может, это звучит безобидно, но, судя по разговорам, я сделал вывод, что данное пойло соответствует коктейлю из двух прошлогодних тухлых яиц, взбитых в стакане морской воды. А мысль о том, что дядя Джордж, не дававший мне проходу, когда я был ребёнком, поглощает эту гадость и при этом вынужден каждый день вставать с постели в четверть девятого, была исключительно приятна и действовала на меня благотворно.

В четыре часа пополудни он снова трусил на холм, чтобы повторить лечение, а вечером мы обедали вместе, и я потягивал вино, откинувшись на спинку кресла, и слушал, как он кроет минеральную воду почём зря. Короче говоря, на жизнь мне жаловаться не приходилось.

Как правило, мне удавалось днём сопровождать дядю Джорджа и наблюдать за тем, как он глотает причитающуюся ему дозу. Мы, Вустеры, ничем не отличаемся от других и тоже любим повеселиться. Однажды, в середине второй недели, когда я, по обыкновению, стоял с ним рядом, наслаждаясь бесплатным представлением, женский голос назвал меня по имени.