Вента* – Винчестер, Гемпшир

Виндокладия* – римская крепость возле Уимборн-Минстер, Дорсет, Англси

Глевум* – Глостер

Динневрак – монастырь в Повисе

Долфорвин* – возле Ньютауна, Повис

Дом Эрмида* – возле Стрита, Сомерсет

Дун-Кейнах – Харсфилд-Бикон, возле Глостера

Дунум* – Ход-Хилл, Дорсет

Дурновария* – Дорчестер, Дорсет

Инис-Видрин* – Гластонбери, Сомерсет

Инис-Вит* – остров Уайт

Инис-Требс – утраченная столица Беноика, гора Сен-Мишель, Бретань

Иска Думнонийская* – Экстер, Девон

Иска Силурийская* – Карлеон, Сомерсет

Каллева* – приграничная крепость, Силчестер, Гемпшир

Камни* – Стоунхендж

Кар-Амбра – Эмсбери, Уилтшир

Кар-Гей – столица Гвинедда. Северный Уэльс

Кар-Кадарн – Саут-Кедбери, Сомерсет

Кар-Свос* – столица Повиса. Карсус, Повис

Кориниум* – Сайренсчестер, Глостершир

Кум-Исаф* – возле Ньютауна, Повис

Ллин-Керриг-Бах* – озеро Маленьких Камней, ныне аэродром на острове Англси

Ллогр* – часть Британии, захваченная саксами, буквально «потерянные земли». На современном валлийском «Ллогр» означает «Англия».

Лугг-Вейл* – Мортимерс-Кросс, Херефорд и Вустер

Магнис* – римский форт Кенчестер, Херефорд и Вустер

Нидум* – Нит, Гламорган

Понт* – Стейнс, Суррей

Ратэ* – Лестер

Тор* – Гластонбери-Тор, Сомерсет

Хальком* – Солком, Девон

* Названия мест, отмеченные звездочкой, упоминаются в исторических хрониках.

Часть первая

Темная дорога

Глава 1

Сегодня я вспоминаю умерших.

Наступил последний день старого года. Папоротник на холме побурел и пожух, вязы в долине облетели, начался забой скота. Нынче ночью – канун Самайна.

Нынче ночью завеса между живыми и мертвыми затрепещет, поредеет и наконец исчезнет. Нынче ночью покойники пройдут по мосту-мечу. Нынче ночью они явятся из Иного мира сюда, но мы их не увидим. Они будут здесь, но мы различим лишь тени во тьме, услышим лишь шепоток ветра в безбурной ночи.

Епископ Сэнсам, святой, настоятель нашей монашеской обители, смеется над этими верованиями. У покойников, говорит он, нет призрачных тел, они не могут пройти по мосту-мечу; покойники лежат в холодных могилах и ждут второго пришествия Господа нашего Иисуса Христа. Он говорит, усопших надо помнить и молиться за их души, однако тела их истлели. Глаза вытекли, глазницы зияют черными дырами, внутренности стали добычей червей, кости заросли плесенью. Святой уверяет, что мертвые не тревожат живых в ночь на Самайн. И все-таки даже он, уходя спать, словно бы ненароком забудет у монастырского очага хлеб и кувшин с водой.

Я оставлю больше. Чашу с медом и кусок лососины. Скромные подношения – все, что в моих силах. Я оставлю их у очага, уйду в свою келью и буду ждать мертвых, которые посетят нынче ночью холодный дом на голом холме.

Я буду называть их имена. Кайнвин, Гвиневера, Нимуэ, Мерлин, Ланселот, Галахад, Диан, Саграмор – список занял бы два пергамента. Их шаги не потревожат камыш на полу, не спугнут мышей, обитающих в соломенной кровле, но даже епископ Сэнсам знает, что наши кошки будут выгибать спины и шипеть из кухонных углов на тени, которые и не тени вовсе, когда те подступят к очагу принять дары, оставленные, чтобы их задобрить.

Итак, сегодня я вспоминаю умерших.

Теперь я стар, как когда-то Мерлин, хотя далеко не так мудр.