|
Признаки человеческого присутствия были ненавязчивыми, они не бросались в глаза, но Сергей слишком внимательно вглядывался в окружающее пространство, чтобы их пропустить. Смотреть сквозь круглые очки устаревшего противогаза было неудобно. Шведов несколько раз ловил себя на том, что стремится привстать на цыпочки — он чувствовал себя словно ребенок перед высоким иллюминатором, когда самое интересное все время остается где-то за краем. Возможно, из-за этого какие- то детали он и пропустил, но общая картина складывалась именно такая. Когда группа добралась до магазина с вывеской «Товари для дітей», Шведов заметил на обочине свежий след протектора. Это был грузовик, и проезжал он тут совсем недавно. Вода из соседней лужи наполнила отпечаток колеса на глине, но еще не успела его размыть. — Швед, не тормози! — окликнул Хаус. — Пять сек! — отозвался Сергей и присел у обочины. Он не был уверен, что сквозь стекла противогаза правильно различает цвета. Пятно на земле могло оказаться и вытекшим моторным маслом, но… все-таки оно смахивало на кое-что другое. — Там кровь! — объявил Шведов, догоняя ушедшую вперед тройку. — Неужели? — сказал Хаус, не оборачиваясь. — Ты мало крови сегодня видел? Еще одна клякса что-то изменит в твоей картине мира? — По-моему, та кровь — человеческая. — С чего ты взял? — Не знаю… — Сергей замялся. — Просто я так подумал. Почему-то я в этом уверен. — Если и человеческая — тебе-то что? Не твоя, и слава богу. — Погоди, погоди. Ты только что говорил, что в поселке жить нельзя. — Нельзя, — подтвердил проводник. — Но здесь повсюду следы. Значит, все-таки можно? — Можно, — произнес Хаус тем же тоном. Следующие десять метров группа прошла молча. Шведов ждал от сталкера пояснений, но так и не дождался. — Ну, рожай уже, что ты имел в виду? — не выдержал Сергей. — Тут, понимаешь ли, нет полиции, — сказал Хаус. — Нет ни рыбнадзора, ни кабинета министров. Никто не диктует, что можно, а что нельзя. Ты решаешь это сам, по обстоятельствам. С точки зрения здравого смысла тусоваться в зараженном поселке могут только душевнобольные. Поэтому я и сказал, что нельзя. Но запретить тебе это не в силах никто, даже Кабан, хотя власти у него много. Поэтому я сказал — можно. И то, что здесь шастают дикие, ничего не меняет. Они раздолбай, им можно все. А ты вроде нормальный, тебе нельзя. — Дикие — это кто? — невпопад спросил Бокс. — Тоже сталкеры. Они называют себя вольными, ну им так нравится, — усмехнулся проводник. — На самом деле, конечно, дикие. Бродят по Зоне, мелочевку всякую подбирают. Иногда охотятся: залягут где-нибудь на звериной тропе, дождутся одинокого кровососа и давай его из трех РПК херачить. Или зажмут в угол и гранатами закидают. Возвращаются довольные, как дети. Потом неделю ходят героями: завалили кровососа, блин! А это ведь любой может сделать. — А что может не любой? — осторожно спросил Шведов. — А вот это тебе Кабан расскажет. |
