– Черт возьми, Гришка, да ты совсем нас не слушаешь!

–Мы разговариваем с тобой, а ты молчишь и смотришь в одну точку как истукан.

– А я сейчас возьму и вытрясу из него правду, не будь я Котов, он нам скажет, что его гложет.

Васька угрожающе поднялся с койки.

– Та ладно, угомонись. Я просто думаю о том, что меня в измайловский отправят. А вы здесь останетесь. Разлука будет между нами, братья! Я ж говорил о нашем последнем со Спиридовым разговоре. Вот и думаю об этом постоянно. Сука, спать не могу нормально.

– А мне кажется ты нормально спать не можешь из за золотоволосой девки с синими глазами. Или думаешь осудим, а, Григорий?

В этот момент на палубе послышались крики женщин, возня, конвоиры что то орали, но их голоса тонули во всеобщем хаосе, одна из женщин кричала громче всех, словно от боли.

Мы втроем выскочили из каюты, выхватив шпаги из ножен.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – рявкнул Васька своим громовым голосом.

Все заключенные стали в круг, растопырив свои необъятные коричневые юбки и не давая никому приблизиться, ни конвоирам, ни матросам, ни офицерам.

За их спинами слышались страдальческие стоны и крики.

– Да, что же это такое твориться, совсем бабы очумели?– Выкрикивали конвоиры, бегая из стороны в сторону в совершенной беспомощности и растерянности.

– Расступиться сейчас же! – рявкнул я и направил шпагу на одну из заключенных – Иначе купаться сейчас все за бортом будете. А кто усерднее всех бунтует вооон на той мачте повешу. Остальных посажу в трюм на одну воду к бортовым крысам. Их изобилие в недрах этого судна я вам гарантирую. Эй, ты? Да, ты, а ну пошла вон!

Женщина попятилась, за ней все остальные, я прорвался внутрь круга и тот замкнулся за мной снова. Прорвался и замер. На тюфяках лежала женщина. Подол ее платья был задран до пояса, над огромным вздувшимся животом, за который та держалась обеими руками. Она была молода и довольно привлекательна, но страдания исказили ее черты. Голова женщины металась из стороны в сторону, губы искусаны до крови, на лице испарина, она выла как раненое животное. Между ее распахнутых ног сидела Катерина, ее лицо тоже покрылось, потом и раскраснелось, она держала ноги женщины и что то тихо ей говорила. Затем обернулась и посмотрела на меня взглядом полным отчаянья.

– Господи, да что вы так смотрите? Неужто совсем нас за людей не считаете? Ни капли сострадания в вас нет. Рожает она. Прикажите вашим солдафонам убраться. Если вы не в состоянии предоставить ей условия, ради бога не мешайте! Или позовите лекаря! На вашем судне есть лекарь?

Женщина снова пронзительно закричала. Я думал ровно секунду.

– Будут вам условия в моей каюте. Напился вчера скотина лекарь. Спит как убитый падлюка. Завтра за яйца подвешу сукина сына. Сами справитесь?

– Попробуем.

Девушка даже на меня не посмотрела, не сказала ни слова благодарности. По уставу права не имел так поступать. Узнает кто неприятностей не оберусь. Но, блядь, как я могу отказать, когда она на меня ТАК смотрела. Сука…веревки из меня крутит.

– Варюша, милая, мы отнесем тебя в теплое место. Доктора там, конечно, нет, но зато есть чистые простыни и горячая вода. Слышишь, все будет хорошо, я не раз видела, как моя нянька принимает роды, я позабочусь о тебе.

Нянька? Откуда у простолюдинки нянька? Я в недоумении посмотрел на девчонку, но та была занята роженицей, которой явно было уже наплевать, где она находится.

– Она не дойдет сама, ее нужно отнести. Помогите, пожалуйста, начальник…если не побрезгуете.

Я подхватил несчастную на руки.