Вообще-то мне всегда хотелось овладеть каким-нибудь иностранным языком, но в школе моя мечта осталась неосуществленной. В колледже я избрал латынь, но почти сразу разочаровался в своем выборе и заявил преподавателю, что не собираюсь становиться учителем латыни, а других причин ее учить не вижу. Спустя годы, серьезно занимаясь древнеримской историей и пытаясь расшифровать различные надписи, я со слезами на глазах молил Господа, чтобы Он позволил мне забрать назад те необдуманные слова.

С испанским у меня тоже не больно сложилось. Своего пика в этом языке я достиг в 1966 году, когда учился в университете Уэйна в Детройте. Я грелся на солнышке, размышляя, на что бы направить остаток жизни, когда поблизости случился представительный и опрятный джентльмен в тройке в полоску. Он задал одному из студентов вопрос, но студент только пожал плечами и показал ему пальцами: мол, мир тебе, прохожий! А вопрос-то был задан по-испански! То есть мне подвернулся шанс совершить доброе дело и хоть как-то применить знания, которые я столько лет накапливал. Я вскочил, подошел к человеку в тройке и спросил на безупречном кастильском: «Habla espanol?»

В ответ прозвучало «Si!», далее последовал настоящий словесный обстрел на максимальной скорости. Когда у стрелка вышли боеприпасы, я криво усмехнулся и ответил: «Жаль, а я — нет». После этого я гордо удалился.

Последняя моя попытка овладеть языком связана с мечтой. Когда я служил в армии и находился на Окинаве, то не воспользовался возможностью выучить японский, а ограничился дурацким жаргоном, на котором объясняются друг с другом полуграмотная солдатня и обозленные жители оккупированной страны. Когда хочешь подружиться с японцем, к такому жаргону лучше не прибегать. Слишком многие на этой планете имеют черный пояс по карате.

А мечта моя, оформившаяся после того, как я занялся фантастикой и познакомился с несколькими японскими фантастами, такова: поехать в Японию, попутешествовать по стране, выступить на паре фантастических симпозиумов и, главное, свободно общаться на японском языке. Заботясь о здоровье, я ежедневно по полчаса потею на «бегущей дорожке». Чтобы не терять это время зря, я обзавелся плейером и японскими учебными кассетами. Должен признаться, что из-за специфических условий японский у меня запоминается со странным акцентом: «Конничива „уф-уф“! Ватакуши ва „вдох“! Барри Лонгиер десу „выдох“!»

БЕГИ, ДРАК, БЕГИ

Дело было в феврале 1978 года, в разгар зимы, которая в штате Мэн так сурова, что даже медведи, прерывая спячку, переселяются в мотели. Я еще не открыл для себя лыжный спорт, пребывал в крайне раздраженном настроении, тяготился одиночеством и вообще был способен на преступление.

Безуспешно ловя писательское вдохновение, я отвернулся от электронного редактора и засмотрелся в окно, на метель. Снега навалило уже много и, судя по всему, снегопад не собирался прекращаться. Температура была низкая, ветер крепчал.

Падающий снег, туман, звездная ночь — вся эта метеорология оказывает на меня гипнотизирующее действие. Зачарованный снегопадом, я мечтал о сооружении в чаще шалаша для испытания своей способности выживать во враждебной обстановке. В детстве мне часто случалось убегать поздним вечером из родительского дома, забираться подальше в лес и строить там навесы и даже вигвамы. В шалаше я бы развел костер и спасся от охватывающего меня в кажущемся уюте безумия…

А потом мысли мои приняли новое направление.