* * *

Влекомая неведомыми Буяну силами машина с лёгкостью пожирала расстояние. Лиззи беспечно дремала, уютно устроившись и опустив головку на плечо человекозверя. Царила тишина, лишь ветер пронзительно свистел в неплотно прикрытой двери.

Все слова уже отзвучали. Собственно говоря, Буян не придумал ничего сногсшибательного – просто объяснил Ольтее, что намерен, пока жив, оберегать рубежи клана, строго следя в то же время, чтобы никому не пришло в голову жечь подруг ламии на кострах.

– Ты хочешь остаться со мной? – выдохнул он напоследок, чувствуя, что броня его сейчас раскалится добела от смущения.

Ольтея опустила хорошенькую головку. Уголки её губ чуть дрогнули раз, другой, третий, точно не зная, расплыться ли в улыбке или, напротив, состроить саркастическую гримасу.

И, наконец:

– Хорошо.

* * *

Давно осталось позади море. Промелькнули синие прожилки рек и речушек, голубые разливы озёр. Машина уходила всё дальше и дальше на северо‑восток, к коренным владениям клана Твердиславичей. Оставалось надеяться, что Иван запрограммировал её опуститься в каком‑нибудь не слишком заметном месте. Иначе… Фатима, конечно, тихоня, но случая спалить ламию тоже не упустит. Не из растяп.

Вот как будто бы и Ветёла, вот и Пожарное Болото, а вот впереди и Змеиный Лес засинел. Вот Пэков Холм… неужто тут и опустимся?

Однако Иван, конечно же, подобно? ошибки не совершил. Владения Твердиславичей машина прошла на предельной скорости; а затем вдруг резко замерла в воздухе и быстро опустилась наземь.

Всё ещё держа на руках спящую Лиззи, Буян первым осторожно выбрался наружу.

Да, осень. Ольтея наверняка замёрзнет… да и Лиззи тоже. Скорее, скорее отнести девчонку в клан… а потом можно и о себе подумать.

Словно в ответ на мысли Буяна ламия зябко передёрнула оголёнными плечиками.

– Холодно, – пожаловалась она.

– Погоди, Лиззи подбросим – я зверя заломаю, шубу тебе справим, – пообещал Буян.

– Только смотри, побыстрее…

* * *

Понять, где они сели, оказалось нетрудно. Полдня пути от родных скал. По правую руку – Пожарное Болото, по левую – сухие увалы. Буян решил не рисковать; ни к чему раньше времени попадаться на глаза той же Фатиме. Главное – потихоньку подбросить Лиззи… хорошо бы успеть, пока она спит… и скрыться.

Ольтея вновь зябко повела плечами.

– Мы… мы ведь зимой никуда не ходим, – жалобно произнесла она – Многие так и вовсе засыпали до весны, до солнышка. Я‑то, правда, не спала… но всё равно.

Буян кивнул.

– Ага, ага, вот только девчонку положим… пока не проснулась…

– «Не проснулась»? – внезапно передразнила Ольтея. – Ты что, совсем ослеп? Она без чувств… и очень, очень, очень больна. Я думала, ты видишь…

– Как без чувств? Как больна? – только и смог выдавить Буян.

Ольтея только поджала губы.

– Я эту хворь лечить не умею. Давай же, давай шевелись! Тут уж не до церемоний… живой бы донести…

– Погоди, ты что… хочешь прямо в клан с ней?! – Буян чуть не подпрыгнул.

– Если мы оставим её в лесу, она может умереть… – Наморщив загорелый лобик, Ольтея всматривалась в личико Лиззи. – Болезнь вырвалась наружу… а до этого пряталась… вот почему я её не сразу и заметила…

Она бормотала всё тише и тише, ладони ламии уже скользили над грудью девочки, словно пытаясь на ощупь отыскать камешек в мелком песке.