– Хорошо, сэр.

Ветер гнал снежную порошу волнами, разбивавшимися о сапоги Терезы. Шарп ненавидел это место.

Дюбретон произнес:

– Майор?

– Сэр?

– Теперь все кончено.

– Кончено, сэр?

Дюбретон пожал плечами:

– Мы уходим. Вы победили, майор. Вы победили.

Шарп непонимающе посмотрел на французского полковника.

– Победили, сэр?

– Вы победили.

Победил, чтобы подарок, предназначенный ребенку, превратился в груду щепок и бесформенные клочья на снегу. Победил, чтобы почувствовать боль, сильнее которой не было в его жизни.

На окраине селения майор Дюко наблюдал в подзорную трубу, как Шарп поднимает со снега безжизненное тело и медленно идет в сторону замка. Увидев, что здоровяк-сержант подобрал ставший ненужным палаш, он резко сложил трубу и поклялся отомстить Шарпу, стрелку, сорвавшему планы большой зимней победы. Но месть, повторил Дюко старую испанскую пословицу, это блюдо, которое подают холодным. Он подождет.

Снег у Господних Врат похоронил сломанную куклу.

Рождество кончилось.

Эпилог

Шарп снова был в комнате, где все началось так давно, еще в прошлом году. В прошлом году. Это казалось странным, но 1813 год начался только десять дней назад, и со смерти Терезы прошло всего две недели; скоро придет весна, а вместе с ней и новая кампания.

Огонь горел все в том же камине, возле которого Шарп испытал дикую радость, узнав о повышении в чине. Теперь радости не было и следа.

Веллингтон в поисках поддержки глянул на Хогана, но майор лишь пожал плечами. Генерал постарался, чтобы его слова прозвучали чуть легкомысленно.

– Придется оставить эти проклятые ракеты, Шарп. Вы и сами понимаете.

Шарп поднял глаза от огня.

– Да, милорд, – он и правда понимал: после такого успеха в Адрадосе ракеты никак не отошлешь обратно в Англию. – Простите, милорд.

– Мы найдем им место, – Веллингтон запнулся. – И вам мы тоже найдем место, майор, – на его лице появилась улыбка, редкая гостья. – Вы много на себя взяли, майор. Целый батальон был под вашей командой!

Шарп кивнул:

– Сэр Огастес тоже жаловался, что я слишком много на себя беру, милорд.

Веллингтон проворчал:

– Вы хорошо справились. Что там с ним случилось? Струсил? – голос его вдруг стал резким.

Шарп пожал плечами, потом решил, что честность тут лучше учтивости.

– Да, сэр.

– И каково это – вести в бой батальон? Неплохо?

– Отчасти, сэр.

– А каково генералам, а? Может, когда-нибудь и вы узнаете это, Шарп.

– Сомневаюсь, сэр.

Колючие глаза Веллингтона впились в него. Генерал стоял у огня в грязных сапогах, сжимая мокрые фалды сюртука в руках. – Чем выше взлетаешь, тем меньше значит слава, да?

– Да, сэр.

– Большинству никогда этого не понять. Они считают, я упиваюсь ею, но это работа, Шарп, просто работа, и ничего больше. Как у подметальщика улиц или у палача. Кому-то приходится это делать, иначе мы потонем в дерьме и грехе, – он казался слегка смущенным, как будто сказал слишком много.

– Да, милорд.

Веллингтон махнул рукой в сторону двери:

– Я пришлю за вами, майор Шарп. Мы просто обязаны найти вам занятие. Майор, способный выиграть за меня битву, не должен оставаться без работы.

Шарп двинулся к выходу, Хоган последовал за ним, как бы прикрывая его тыл от генерала, но тот вдруг остановил их.

– Шарп?

– Милорд?

Сейчас Веллингтон выглядел по-настоящему смущенным. Его взгляд метнулся к креслу, потом снова вернулся к Шарпу.