– Она и вправду странная, но очень замечательная. Как вы думаете, то, что случилось, это… чтобы напугать ее или напугать меня?

Он дружески похлопал ее по руке, по тыльной стороне ладони, как успокаивают дитя: мягко и не слишком фамильярно.

– Вспомните, что такое оставил вам Краузольд?

Она надула губы:

– Ничего, – ей так не хотелось сейчас обсуждать именно этот нюанс, ведь она еще не решила: расскажет ему всё или нет. А вдруг он окажется не лучше тех, что лихо гоняют на машинах и громят чужие квартиры? Ей то откуда знать, кто он такой, этот доктор.

– Вы сказали у Амзы, что вы доктор? Это правда?

– Ну почти правда. Я доктор, только доктор наук, как видите, я вас не обманул.

Она улыбнулась про себя его умению манипулировать понятиями. Ну что ж…

– Мою подругу как то тестировали доктора, может, такие как вы, – попыталась она задеть попутчика.

– В каком смысле?

Сказав А, надо говорить Б.

– Амза рассказывала мне, что в старших классах ее тестировали в одном научно исследовательском институте. Они считали, что она видит будущее.

– А она как считала?

– Она боялась своих способностей, говорила, что не знает, они от бога или от дьявола. В конце концов, родители запретили ученым общаться с их дочерью.

– Но она не бросила свое занятие?

– Нет, может только относится к нему не так серьезно, не афиширует, что видит… А, может, гонит видения и не идет у них на поводу. Я не знаю. Может, просто превратила всё в игру. В игру в карты Таро. Ведь если тебе дозволено заглянуть в «Книгу судеб», то это вовсе не значит, что ты ее читаешь, всегда и везде. Ведь так?

– Могу вам сказать для успокоения, что с вашей подругой наверняка всё в порядке. А экстрасенсорные способности в той или иной мере есть ведь у каждого, поскольку каждый из нас, каждый человек – существо пограничное, находящееся между миром животным и миром духовным.

– Пограничное существо, как правильно сказано. Между животными и ангелами.

– Ну насчет ангелов, это уж слишком. Наверняка кроме ангелов есть и другие, более низкие существа духовного плана. Впрочем, об этом лучше поговорить с церковниками или, скажем, теософами.

– Но среди моих знакомых таких нет. Хотя, это мысль… (Ну вот, она опять жила работой.)

– А вы знаете, что если бы ваша талантливая подруга жила в начале 30 х годов XX века, ее бы способности проверили в ленинградском Институте мозга, а может, даже попала бы она в секретный подвал на Лубянке, где содержались дети экстрасенсы. И прошла она бы не только обследование, но и обучение в разведшколе НКВД. Но только при условии, что обладала несомненным даром.

– Ужасы какие то вы рассказываете, слава богу, сейчас другое время.

– Да, время другое, но задачи у отдельных личностей те же. И до личностей тех нам с вами никак не добраться, уж слишком высоко они находятся.

Чего это он с ней так откровенен? Ах да, она же сама лезла в дебри всяких тайных тем, и опять эта клятая Янтарная комната. Женщина тяжело вздохнула, а Александр взял е руку в свои, положил между ладонями и мягко сказал:

– Не будьте так упрямы, отдайте мне предмет.

Она лишь устало пожала плечами.

– Хорошо, – продолжил он, – тогда скажите сейчас, что вам тогда в разговоре с ним показалось странным, может, непонятным? Ведь вы же наверняка после случившегося обдумывали всё ваше интервью. И вообще, как он попал на радио? Он не должен был давать никаких интервью, не должен бы вообще светиться…

– Почему вы так думаете? – заносчиво спросила журналистка.

– Это не в его правилах.