– Не забывай, что я – Властительница, – сказала она. – Дочь своего отца. И как можно было бы добавить – сестра своего брата. Ты был точно таким же, Джадавин, пока не превратился в сентиментального человекоподобного Вольфа – выродка и полуземлянина. – Приблизившись и понизив голос, Вала добавила: – Я уже давненько никому не отдавалась, Джадавин. И ты не прикасался к женщине с тех пор, как прошел через «врата». А ведь я знаю твою мужскую силу, ты страдаешь, если не переспишь с женщиной хоть раз в день… Отбрось свою непонятную ненависть ко мне! Пойдем, на острове найдется сотня темных и теплых укромных местечек, где нам никто не помешает, я прошу тебя.

Вала говорила правду; как мужчина он был действительно силен. И теперь Вольф чувствовал, как им овладевает желание, которое он день за днем подавлял делами. А по ночам, ложась в постель, он занимал свои мысли планами борьбы с отцом, стараясь обдумать тысячи случайностей и найти способ уберечься от них.

– Сначала кровавый пир, а на десерт вожделение и страсть, – произнес он. – Не я возбудил тебя, а удары клинков и вид крови.

– И то и другое, – сказала Вала и протянула ему руку, – пойдем со мной.

Вольф покачал головой:

– Нет! И давай больше не будем об этом говорить. Между нами все кончено раз и навсегда.

Она процедила сквозь зубы:

– Так скоро будет кончено и с тобой, еще никто не смел…

Она резко повернулась и ушла. Потом некоторое время спустя Вольф увидел ее, разговаривающую с принцем Паламброном, затем оба удалились в полумрак переходов.

В первое мгновение он собирался вернуть их. Ведь они, в сущности, дезертировали со своих постов. Опасность нападения нечидлоров, похоже, миновала, но если ртутный ливень усилится, то капли ртути могут серьезно повредить или даже разрушить остров.

Вольф пожал плечами и отвернулся. В конце концов, его никто не уполномачивал распоряжаться. Властелины согласились сотрудничать лишь формально, а о мерах наказания вообще не было сказано ни слова. Кроме того, любую попытку с его стороны остановить парочку расценили бы как проявление ревности. И нельзя сказать, что подобное объяснение не было лишено оснований. Ему действительно было больно, когда Вала ушла с другим мужчиной, очевидно, что она все еще нравилась ему. Что поделать, если эхо чувств, которые он питал к ней более пятисот лет назад, все еще сохранились в его сердце и даже предательство не стерло воспоминаний.

Вольф осведомился у Лугарна:

– Как долго длится такой ливень?

– Около получаса, – ответил вождь. – Капли проносятся вместе с черной кометой. Мы называем это смехом Уризена. Только Уризен, жестокий и кровожадный бог, мог создать такую пакость. Он наслаждается страданиями своего народа.

Лугарн относился к Уризену иначе, чем Властелины. За многие тысячелетия, которые потомки Властелинов провели на этом острове из‑за попавших в ловушку своих предков, имя Уризена стало олицетворять злобное божество в пантеоне абуталов.

Послышался грохот, и Вольф на мгновение испугался, решив что лопнул газовый пузырь на заднем конце острова. Однако скоро выяснилось, что взорвалось гнездо нечидлоров. Оно попало под концентрированный поток капель, несущие пузыри начали один за другим выходить из строя. Наконец цепная реакция охватила весь сфероид и он разлетелся на куски.

Вольф подошел к Теориону, сидящему в углу на корточках и попытался заговорить с ним. Брат бросил на него взгляд, полный ненависти и страданий, несколько минут оба молчали. Наконец Теорион беспокойно заерзал и произнес:

– Отец говорил мне, что его крепость находится на планете Аппирмадзум.