Вольф, уже подыскавший место для ночлега, повел отряд в изогнутую амфитеатром ложбину, образованную четырьмя холмами.

– Первым на стражу встану я, – распорядился он. – Затем будет сторожить Лувах, потом Энион.

Энион запротестовал и осведомился, на каком основании Вольф выбрал именно его.

– Ты конечно можешь отказаться выполнить свой долг, – холодно заявил Вольф. – Но если ты будешь спать, когда придет твой черед, то вполне можешь проснуться в челюстях вот такого красавца.

Он указал на что‑то за спиной Эниона, и тот повернулся так быстро, что не удержался на ногах. Остальные тоже посмотрели туда, куда указывала рука Вольфа. С вершины одного из холмов на них глядело огромное гривастое животное. Кошачье туловище венчала голова коротконогого крокодила, а ступни оканчивались большими чашками‑присосками.

Вольф переключил лучемет на половинную мощность и выстрелил. Грива зверя окуталась дымом, а сам он скрылся за холмом.

– Настала пора сосредоточить официальную власть в одних руках, – произнес Вольф. – До сих пор мы, а точнее вы, уклонялись от решений, хотя и не возражали против того, что командую я. Главным образом потому, что слишком ленивы и слишком заняты своими делишками, чтобы набраться смелости и взять на себя ответственность. Больше откладывать нельзя. Без вождя, чьи приказы будут незамедлительно и безоговорочно выполняться в случае необходимости.

– Любимый брат, – сказала Вала. – Думаю, что ты уже доказал, что являешься человеком, способным повести за собой. Я голосую за тебя. К тому же у тебя есть лучемет, а это делает тебя сильнее всех. Конечно, если у кого‑нибудь еще нет припрятанного оружия.

– Ты единственная, у кого достаточно одежды, чтобы спрятать оружие, – заметил Вольф. – Что же касается лучемета, то он будет у стоящего на страже. Я не пытаюсь этим сказать, что доверяю вам. Просто полагаюсь на здравый смысл. Думаю, что у вас хватит ума не использовать лучемет в корыстных целях. Утром же, надеюсь, мне вернут оружие.

Все согласились, за исключением Паламброна, заявившего, что он считает голосование бессмысленным, поскольку и так очевидно, что большинство за Вольфа.

– Брат, ты конечно не собирался выставлять свою кандидатуру, – съехидничала Вала. – Не верится, что подобное могло придти тебе в голову – даже несмотря на твой ужасный эгоизм.

Паламброн оставил ее слова без внимания и обратился к Вольфу:

– Почему меня не назначили на стражу? Разве ты мне не доверяешь?

– Завтра вечером ты первым будешь охранять нас, – сказал Вольф. – Давайте все спать.

Властелины улеглись на твердой постели из белых скал, а Вольф остался на страже. Издалека доносились звуки ночной жизни: резкий вой, писк, жалобное рычание, свист. Однажды послышался звон и хлопанье крыльев над головой. Время от времени он вставал и прохаживался, внимательно оглядывая холмы. По истечении получаса Вольф разбудил Эниона и передал ему лучемет. У него не было часов, но как и все Властелины он определял время без них. Еще ребенком он подвергался своего рода гипнозу позволившему ему чувствовать время с точностью хронометра.

Улегшись, Вольф некоторое время ворочался без сна. Он беспокоился о первой вахте следующей ночи, когда он доверит свой лучемет Паламброну. Ведь Паламброн ненавидит Валу. Устоит ли он перед искушением убить ее во сне? Вольф решил непременно переговорить с ним утром. Брат должен понять, что смерть одного из них повлечет за собой смерть всех остальных.