— И где же ты был, Бартимеус? — осведомилась она. — Тебе следовало вернуться нынче утром, когда было приказано! Мистеру Мэндрейку пришлось напрягаться и тратить время, чтобы вызвать тебя, и это сейчас, когда он так ужасно занят! Это нехорошо, ты ведь знаешь. Твоё поведение в самом деле становится чрезвычайно утомительным.

Нет, это совсем не то, на что я рассчитывал! Я вытянулся во весь рост.

— Утомительным? — воскликнул я. — Утомительным?! Или ты забыла, к кому обращаешься? Перед тобой Бартимеус — Сакар аль-Джинни, Н'горсо Могучий, строитель стен и гроза империй! Я ношу двадцать имен и титулов на множестве языков, и в каждом их слоге гремит эхо моих подвигов! Не пытайся унизить меня, женщина! Если хочешь остаться в живых, тебе стоило бы подобрать свои юбки и стремглав умчаться отсюда. Я намерен говорить с одним лишь мистером Мэндрейком.

Она щёлкнула языком.

— Бартимеус, сегодня ты решительно невыносим! Мне казалось, что тебе следовало бы быть поумнее. Так вот, у нас для тебя небольшое задание…

— Что?! Погодите-ка! — Я сделал полшага вперёд в своем пентакле. Из глаз у меня посыпались искры, кожа вспыхнула коралловым огнём. — Мне сперва надо разобраться с Мэндрейком!

— Боюсь, господин министр в данный момент не расположен разбираться с тобой.

— Не расположен? Чушь собачья! Вот же он сидит!

— Господин министр занят, он работает над сегодняшними новостями. Их вот-вот надо будет сдавать в печать.

— Ну, он вполне может на несколько минут оторваться от своего вранья, — возразил я. — Мне надо с ним поговорить.

Госпожа Пайпер наморщила носик.

— Ты не скажешь ничего такого, что ему стоило бы слышать. А теперь, будь так любезен, выслушай, что тебе поручено!

Я отвернулся от неё и обратился к фигуре, сидящей за столом.

— Эгей, Мэндрейк!

Ответа не последовало. Я повторил то же самое, только погромче. Бумаги у него на столе зашелестели и вспорхнули в воздух.

Волшебник пригладил свои стриженые волосы и поднял голову. Вид у него был слегка страдальческий — как будто его заставили вспомнить о старой ране, нанесенной в самое чувствительное место. Он обратился к своей помощнице:

— Госпожа Пайпер, пожалуйста, сообщите Бартимеусу, что меня нимало не интересуют его жалобы. Напомните ему, что большинство хозяев сурово наказали бы его за некомпетентность, проявленную в битве, и как ему повезло, что он до сих пор жив. Это все.

И он снова уткнулся в свою писанину. Госпожа Пайпер открыла было рот, но я её опередил.

— Пожалуйста, сообщите этому оболваненному шибздику, — отрезал я, — что меня следует немедленно отпустить. Моё могущество, хотя и по-прежнему непревзойденное, несколько уменьшилось и нуждается в восстановлении. Если он не согласится с этим разумным и справедливым требованием, я окажусь в безвыходном положении и буду вынужден действовать вопреки моим и его собственным интересам.

Пайпер нахмурилась.

— Что значит «вопреки его собственным интересам»?

Я приподнял бровь.

— Он знает! — Я обернулся к Мэндрейку. — Ты ведь понимаешь, о чём речь, не так ли?

Он взглянул на меня.

— Да, разумеется.

Он надменно и подчеркнуто неторопливо положил ручку на стол.

— Госпожа Пайпер, — произнёс он, — пожалуйста, укажите этому зловредному демону, что, если, он посмеет хотя бы помыслить о некоем предательстве, я отправлю его в бостонские болота, где ежедневно гибнет не менее десятка джиннов.

— Скажите ему, что меня это уже не волнует, парень. Мои защитные чары настолько ослабели, что я с тем же успехом могу погибнуть, просто отправившись за покупками.