Достали…

Но вместо этого — в сопровождении двух молчаливых стражей они поднялись на последний, пятый этаж здания, где им предложили сдать оружие. Сдавая свой Маузер и небольшой, Смит-Вессон — подарок оружейного торговца Григориадиса оптовому клиенту — Велехов обратил внимание на то, какое оружие сдает его визави. У него было два Штайра образца одна тысяча девятьсот двенадцатого года — мощные и точные армейские пистолеты, которые снаряжались не магазином как конструкции Браунинга — а обоймой, вставляемой сверху, как в винтовке. На любителя, конечно — но Маузер заряжался так же, а носить в кармане снаряженные обоймы — даже менее обременительно, чем магазины. И если приноровишься — перезаряжать так же удобно.

Их обыскали — тщательно. После чего — они прошли в дверь, не только стальную — но двойную, открывающуюся одна наружу, а другая внутрь. И оказались в помещении, которое занимало весь (!!!) пятый этаж ныне самого высокого здания в Адене.

Было тихо. Тепло, но не жарко: с подвывом работал новомодный кондиционер, такой же, как в кабинете у походного атамана, только вероятно еще лучше — североамериканской марки Вестингаус. В одном углу кабинета — было что-то вроде курительной комнаты для кальяна, другая и вовсе была отгорожена плотным шелковым занавесом зеленого цвета, того самого оттенка, который полагается у мусульман. На коврах, развешанных на стенах — коллекция оружия, причем больше огнестрельного, чем холодного, солидная ее часть — вполне современного вида охотничьи ружья, карабины, штуцера. Стол, чуть в стороне — еще один, с длинным приставным, для совещаний. На столе — телефонный аппарат, один из пятидесяти в Адене. Бумаги. Любой человек, даже самый крупный — терялся посреди этого огромного помещения.

Из-за стола — навстречу им встал молодой человек, в дорогом европейском костюме — но явно араб. Глаза — маслины, черные, волосы пострижены на европейский манер столь коротко, что не определишь, вьющиеся они или нет. Дорогая тройка серой ткани, пиджак повешен на стул, из жилета — выглядывает золотая цепочка дорогих карманных часов, из нагрудного кармана — уголок платка, черного, цветом темнее, чем костюм. Гладко выбритое, приятное лицо, тонкий, чисто арабский нос, узкие губы. Да, араб — но европеизированный и не боящийся идти против общественного мнения.

— Добро пожаловать…

И русский знает. Не исключено, что он полукровка. Таких на Востоке очень не любят, все и всегда знают, какой ты крови. Хотя нет красивее женщин, в которых течет половина арабской, и половина европейской или русской крови. И даже здесь — в Адене — можно встретить красавиц с голубыми или зелеными глазами, оставшимися после долгого пребывания здесь англичан.

— Прошу, господа казаки…

Араб — показал на стол, предназначенный для совещаний. Явно учился у нас, скорее по коммерческой части. Возможно, занимается торговлей. Но русский — не его родной и долго он в России не жил. Иначе не говорил бы «господин казак»

Они заняли свое место за столом. Внесли чай — настоящий чай, с настоящим арабским прибором. Чайника здесь два, один из них с водой, чтобы мыть руки. Признак богатства, немыслимый для русских — здесь руки моют песком, водой — только богачи. Назначенный в Неджд русский посланник маялся зубами, не мог принимать горячее — поэтому разбавил водой из этого чайника поданный ему чай. Ему пришлось покинуть Неджд — нельзя представлять страну, если тебя все считают полным идиотом.

Чай внесла женщина. По старой местной традиции — глухое платье, но лицо открыто, а платок повязан так, что видны дорогие серьги.