— Неужели слово какого-то Гремучки для тебя закон? Наплюй на него! Уйди из его портала. Посмотрим, как он без тебя попляшет.

Виктор тоже любил так рассуждать в двадцать лет. С тех пор он поумнел. Правда, совсем немного.

— Не волнуйся, дорогая, он тут же найдет другого. Пусть хуже. Но это мало кто заметит.

— Вся слава достанется ему. А тебе только шишки.

— Конечно.

— Так зачем...

— Не знаю. Не хмурься, дорогая. Тебе не идут эти насупленные брови.

Алена закусила губу. Этот его насмешливый тон, эта бесконечная ирония иногда выводили ее из себя. Виктор давно бы мог иметь свой портал. Мог бы, но не имел.

«Зачем мне свой портал? — отвечал вопросом на вопрос Ланьер. — Я хорошо сплю ночами. Хочешь, чтобы меня, как Гремучку, мучила бессонница?»

Она не понимала его — какая банальность! В нем переплелись черты несовместимые: полное отсутствие честолюбия сочеталось с постоянным желанием рисковать. Душевная апатия — с энтузиазмом. Если человек рискует, разве он не должен быть честолюбив? Так считала Алена. Характер Виктора противоречил этому убеждению. «Противоречить — моя профессия, — приговаривал Ланьер. — Даже для тебя, лапочка, не могу сделать исключения». Она злилась, пыталась что-то возразить. Но все равно он безумно ей нравился. И с этим безумием ничего нельзя было поделать. Ланьер очаровывал, гипнотизировал, но не становился при этом ближе. Казалось порой, начни она его хоть чуть-чуть понимать, очарование тут же рассеется, и она начнет относиться к Виктору, как к прочим молодым людям: дерзить, насмешничать и втайне презирать. Он обладал многими талантами, был прекрасным программером и дизайнером, обустраивал свою программу так же легко, как другие обставляют комнату. Мог починить ступеньку крыльца или домовой компьютер с одинаковой легкостью. Одним словом, идеал (или почти идеал). Все виртуальные знаменитости, что мелькали год из года на популярных порталах, и в подметки не годились Виктору, считала Алена. Она плакала из-за его неуспехов, а он только пожимал плеч