– Как много Дарлингов в столице? Все же твой отец… – Начальство, конечно, не глупо, они бы не назначили нам это задание, если бы оставался хоть шанс того, что нас раскроют. В противном случае они отправили бы нас к мастеру маскировки, как уже поступали однажды. Только подобная магия болезненна, уж мне то не знать, и прибегают к ней редко.

– Предостаточно. И поверь, мой отец мало распространяется обо мне, – отозвался Макс, лицо его застыло. Видимо, мы затронули не самую приятную для него тему.

Неужели то, о чем болтали в академии, правда?

– Ясно, – проговорила я, не собираясь лезть в его душу.

Звезды загорались на небе, и несмотря на осень, ветреную и неугомонную, в душе воцарилась зима – холодная и спокойная. Я с легкостью могла представить себя в теплом доме около камина, наблюдающей, как за окном кружат сверкающие хлопья ледяного снега.

– За что ты ненавидишь меня больше всего? – неожиданно спросил Дарлинг.

Внимательного посмотрев на него, ответила:

– Я тебя не ненавижу. – И это была чистейшая правда. – Просто ты меня раздражаешь. Часто. Очень часто.

– Почему?

– Сам знаешь.

Почему его потянуло на откровенность?

– А что тебе запомнилось больше всего? – не унимался Макс, он выглядел одновременно хитро и серьезно.

– Знаешь, если я начну все вспоминать, то правда могу тебя возненавидеть, – резко бросила я. Посмотрев на носки своих туфель и на миг растворившись в разразившейся тишине, негромко и безрадостно добавила: – Моя подруга, Макс. Четвертый курс. Второе полугодие. Ты перешел черту.

Он сложил ладони лодочкой, чтобы потом сплести пальцы в замок. Задумался.

Неужели Дарлинг стал терпимее, чем в академии? Раньше его не волновали мои чувства. Хотя нет, они его все же интересовали, но лишь с одной целью – отыскать мою слабость и ударить побольнее.

– Энн? – с сомнением спросил он.

Боже, да он с трудом вспомнил ее имя!

– Да! – На мгновение былая злость взяла надо мною верх. Хотя теперь я понимала, что не имела права злиться. Если мы с ней разбежались из за такой мелочи, как парень, то она никогда не была мне подругой.

– Объясни. Я не понимаю. – Дарлинг хмуро уставился на меня. Похоже, он не врал.

Пусть невежество не оправдание, но я остыла.

– Ты провел с ней ночь, – сказала терпеливо. Макс кивнул. – А потом делал вид, что не замечаешь.

– И как это связано с тобой?

– Мы жили вместе и дружили три года, но спустя месяц после этого она съехала. Сказала, что не может общаться со мной, что из за меня она не может забыть тебя. – Даже сейчас при воспоминаниях о той ситуации мне было обидно. – «Я для него пустое место, когда тебя он видит издалека», – вот что она мне сказала. Я еще подумала тогда, что за бред она несет? Самое прискорбное, что ты отобрал у меня близкого человека, даже не подозревая об этом.

– Ну, я не знал. – Что бы он ни говорил, но сожаления в его голосе не звучало.

– А если бы знал?

– Знаешь что, Раженская? Ты сама помнишь, ко мне часто липли девушки. Я никому не врал и ничего не обещал, в том числе и твоей подруге. Поэтому моей вины здесь нет.

– Понятно, – отозвалась я, не желая спорить. Неожиданно почувствовав себя измотанной, я захотела как можно скорее оказаться дома.

– Что ж, – протянул он, поднимаясь на ноги. – Думаю, на сегодня с нас обоих достаточно.

– Это уж точно, – согласилась я, наблюдая за тем, как Дарлинг, вскинув руки, потягивался.

Никогда еще не видела, чтобы это делали с таким уверенным и самодостаточным видом. Все же сразу заметно, что он благородных кровей, пусть даже в нынешнем мире это не играет большой роли.