|
Там вас судят по тому, как вы выглядите, как говорите и кто вы такой. От этого зависит ваша жизнь. Я видела красивых, здоровых, пышных девятнадцатилетних девушек, которые приходили в мой кабинет в Беверли Хиллз и захлебывались в слезах, рассказывая, что какой-то продюсер или режиссер велел им похудеть на 10 килограммов, если они хотят получить работу. Чего они только ни делали, чтобы «влезть» в принятые стандарты! Принимали слабительное, шли на операцию по избавлению от жира, исправляли форму носа. Они не вылезали из кабинета дантиста, имплантировали и увеличивали свой бюст, подтягивали кожу — все в погоне за красотой. Ирония судьбы, но когда они, наконец, добивались нужного веса, идеального носа, ослепительной улыбки и правильной комплекции, они, как правило, оказывались «слишком красивыми» и снова были отвергнуты жестоким миром кинематографа.
Люди не испытывают особой теплоты к красивым собратьям. Это приводит к ненависти или чувству обиды по отношению к кому-то, кто стал красивым. Люди чувствуют себя очень дискомфортно с теми, кто недавно стал привлекательным, если им самим не хватает уверенности в себе. У сорокапятилетней Фриды был врожденный порок развития — расщелина твердого неба, и она ни разу не прибегала к хирургическому вмешательству. Понимать ее гнусавую речь было очень сложно. Она решила прийти ко мне на прием после того, как услышала мое выступление по телевизору. Когда она зашла в мой кабинет, я была поражена ее внешним видом. Выглядела она так, будто не мылась две недели. Бросались в глаза длинные, засаленные и свалявшиеся волосы, неряшливая одежда и некрасивые зубы. Помимо речи я решила помочь ей улучшить «общий образ». Она работала на сборочном конвейере одного из заводов, и у нее не было денег на то, чтобы лечиться у высококлассных специалистов. Поэтому я попросила помочь своих друзей — пластического хирурга доктора Генри Кавамото и дантиста доктора Генри Ямада, которые согласились использовать ее в качестве «учебного материала». Затем нашлись и другие люди, готовые помочь: мой знакомый дерматолог позаботился о ее коже; знакомый парикмахер сделал ей красивую прическу, за которой легко ухаживать; а знакомый окулист проверил ее глаза и сделал ей модные очки — и все это бесплатно. Нам понадобились дни и ночи долгих тренировок, чтобы исправить ее речь и улучшить навыки общения, не считая часов самокоррекции и позитивно-направленных бесед о жизни, чтобы она могла как-то по-другому взглянуть на себя и воплотить свои мечты. Я «посадила» ее на здоровую диету и систему упражнений, научила пользоваться макияжем. Наконец, я сводила ее в недорогой магазин и научила выбирать хорошую, подходящую и разнообразную одежду. И скоро Фрида стала прекрасно выглядеть, чудесно говорить, хорошо себя чувствовать и, наконец, готова была начать новую жизнь. Но неожиданно, спустя несколько месяцев я была встревожена звонком доктора Кавамото. Он сказал, что Фрида приходила к нему в офис для послеоперационной проверки; механизм ее речи теперь работал хорошо, но сама речь ухудшилась. Он так лее сообщил, что выглядит она так же, как раньше, до хирурга, — неряшливая, полная и плохо одетая, — и удивлялся, куда делся некогда сказочный макияж. Не веря своим ушам, я позвонила Фриде и услышала тот самый монотонный гнусавый голос, над исправлением которого мы трудились в поте лица не один день. Я спросила: «Фрида, что случилось? Мы с тобой так долго работали, чтобы улучшить твою речь и твой имидж». И она сразу, без промедления ответила мне: «Ну, понимаете, моим друзьям я больше нравлюсь такой, какой я была раньше». Я была ошарашена. И не столько было жаль сил и времени, потраченных на нее, сколько обескуражило то, что Фрида пошла на поводу у людей, которых никак нельзя назвать настоящими друзьями. |
