Мои слова произвели большое впечатление. Все, включая самих продотрядовцев, в упор уставились на покрасневшего командира. Я, поймав кураж, добавил, задумчиво разглядывая бумагу, как бы сбоку:

    -  И с числами путаница, здесь написано, что мандат выдан еще в шестнадцатом году! Это не мандат, а Филькина грамота!

    -  Дай сюда! - дико закричал командир. - Я тебе покажу Филькину грамоту!

    -  Нечего тебе фальшивыми бумагами революционных товарищей обманывать, - отстранился я. - Вот что с такими мандатами делают!

    Оттолкнув кинувшегося ко мне командира, я порвал документ на куски и обрывки бросил в грязь.

    -  Да ты! Да я! - истерично заорал он, засовывая руку в штаны галифе. - Я тебя, контра, сейчас из своего революционного нагана в расход пущу!

    -  Замучишься, - пообещал я, - только вынь, я тебе его в жопу засуну!

    -  Да ты! - задергался он, вырывая зацепившийся мушкой за подкладку кармана пистолет.

    Однако, воспользоваться им командиру не удалось. У меня уже столько против него накопилось, что не было жалко даже собственного кулака! Думаю, что такого душевного удара по скрытой контре, революционные товарищи вряд ли когда-нибудь видели. У меня тотчас занемели разбитые в кровь суставы пальцев.

    -  Ну, ты, товарищ фершал, и бьешь! - уважительно сказал небритый, разглядывая недвижное тело краснознаменного командира, распростертое посредине дороги. - Видать, оченно ты недолюбливаешь скрытую контрреволюцию!

    -  Ты прав, товарищ, особливо, когда она обижает трудящийся элемент, - в тон ему ответил я, поднимая выпавший из руки командира наган. - Его, гада, послали вроде бы дрова запасать в Тамбовской губернии, а он обобрал целую деревню красных бедняков и прикончил ни за что, ни про что безвинного инвалида.

    -  Надо бы его в ЧК сдать, - задумчиво сказал небритый.

    -  Сдать дело нехитрое, там таким штанам очень даже порадуются, - поддержал его я, добавив, однако, в свои слова немного скрытого контрреволюционного подвоха.

    Мысль, что вместе с фальшивым товарищем в Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем исчезнут роскошные галифе, попала в голову коммунару и больше ее не покидала.

    -  Действительно, штаны знатные, да и куртка комиссарская, - задумчиво сказал он, рассматривая лежащего посередине дороги командира. - С другой стороны, мы и сами партейные и можем разобраться по всей строгости. Чего зря товарищей по борьбе отвлекать на всякий мелкий элемент…

    Пока мы обсуждали текущее положение дел, бойцы продотряда находились в полном смущении. С одной стороны у них было при себе оружие, с другой - получалось, что они действовали без законного мандата и сами могут попасть под строгий и быстрый пролетарский суд. Чем это обычно кончалось, они знали и сами. К тому же, вокруг нас собралось уже человек двадцать коммунаров, да и пулемет «Максим» в конце улицы заставлял реальнее взглянуть на свое положение.

    -  Верно мыслишь, товарищ, - похвалил я небритого. - Что у нас самих нет классового чутья? Создадим Ревтрибунал и осудим его по всей по революционной строгости.

    -  Оно-то, конечно, все так, и насчет чутья, и вообще, да как бы чего не вышло!

    -  А чего может выйти? Пусть фальшивую контру судят его же товарищи, которых он обманом вовлек в контрреволюционную организацию.