|
– А суть вопроса заключается в том, что в обозримом будущем, в перспективе пяти-семи лет, нас ждет большая война с коалицией, в которую будут входить Германия, Австро-Венгрия, Турция, а также, возможно, Швеция и Болгария. Скажу откровенно: к тому моменту вы, скорее всего, дорастете до масштаба командующего Балтфлотом – и именно вам, используя все инструменты, а не только линейные силы, придется решать две главные и одновременно основные задачи. Первая – заставить германский флот держаться подальше от наших берегов, чтобы он не угрожал приморскому флангу наших войск, а также не высаживал десантов в ближнем и дальнем тылу. Вторая – полностью прервать судоходство между шведскими и германскими портами, чтобы все грузы, так необходимые германской империи, шведы были вынуждены везти сухопутными путями. Помимо компактных и мощных линкоров, для решения этой задачи вам будет дано все, что необходимо для победы: сверхминоносцы-истребители, прямые потомки вашего «Новика», аэропланы и подводные лодки, превосходящие все, о чем пока лишь догадывается мир, минные заградители, способные выставить несколько сотен мин сразу, и сами мины – хитрые, не вытраливаемые обычными тралами, а также крейсера-лидеры отрядов эсминцев, способные уходить от своих германских оппонентов как от стоячих. Когда начнется война, будет уже не до сантиментов и вам придется думать, как нанести поражение формально сильнейшему флоту врага и заставить его выйти из войны, оттянувшись на ту сторону Кильского канала. Подумайте, Николай Оттович, справитесь ли вы с этим, особенно если учесть, что там, на вражеских кораблях, тоже будут немцы – такие же как вы, но только подданные германского кайзера, а не русской императрицы.
– Господин Одинцов, я, конечно немец… – с оттенком обиды сказал фон Эссен, – но я русский немец, и при этом подданный ее Императорского Величества государыни-императрицы Ольги. Принесенная мною присяга – это не пустой звук, и я буду верен ей до последнего вздоха. – Браво, Николай Оттович, – неожиданно сказал Новиков, – примерно такие слова я и ожидал от вас услышать. Думаю, что вы с нами одной крови, так что добро пожаловать на борт. И не обижайтесь на Павла Павловича – он задал вам вопрос, который обязан был задать, при этом ничуть не сомневаясь в сути вашего ответа. – А если бы я дал господину Одинцову совсем другой ответ? – набычился фон Эссен. – Что тогда? Вы отдали бы меня в руки вашей ужасной имперской безопасности, как этого… врага русского народа и государыни Ольги? – Совсем нет, – покачал головой Новиков, – и в первую очередь потому, что вы никакой не враг народа. В общей вашей преданности государству российскому и государыне Ольге никто не сомневается. Просто вас убрали бы с Балтики на Черное море или Тихий океан – только и всего. Войну-то мы собираемся вести не против немецкого народа и даже не против германского государства, а против амбиций одного кайзера, который решил, что чудовище, созданное гением Бисмарка, способно поглотить весь мир. Надеюсь, вы меня поняли? Впрочем, вам пока не поздно передумать… – Нет уж, – сказал адмирал фон Эссен, – я не буду ничего менять, пусть все идет как идет. Принесенная мною присяга сильнее голоса крови, тем более что и сам я немец только наполовину, а наполовину русский по матери, и женат тоже на русской – а стало быть, дети мои еще более русские, чем я сам… – Полноте, Николай Оттович, – благодушно произнес Одинцов, – русскость не определяется процентом русской крови; скорее, это состояние души. Вон стоит великий князь Михаил, по духу человек стопроцентно русский, а по крови почти чистый немец. Не в этом дело… – А в чем же? – не удержался от вопроса фон Эссен. |
