Дэни Аткинс. Время любить
Посвящается Кимберли, которая однажды нашла в винном баре феникса
Пролог
Войти внутрь меня побудила рукописная табличка в окне. Напиши они «Комиссионный» или «Подержанные вещи», я бы и шаг не замедлила. Даже ностальгическое «Винтаж» не помешало бы мне продолжить движение по главной улице. Но они зацепили меня словами «Некогда любимые». Я вышла погулять, не собираясь покупать новую одежду, но слова «Некогда любимые» навели меня на мысль о брошенных домашних питомцах, которым нужны новые и заботливые хозяева. Что-то тревожное было в том, насколько легко привлекла меня табличка в окошке благотворительного магазина, принимая во внимание, как мало денег имелось у меня на счету. Но волноваться было слишком поздно, потому что женщина, которая, низко нагнувшись, что-то делала за прилавком, уже выпрямлялась и поворачивалась ко мне. – Чем могу служить? Я улыбнулась и указала на табличку, прикрепленную скотчем к оконному стеклу, – нечеткие, идущие в обратном порядке, но все равно читаемые буквы. – Некогда любимые дизайнерские платья? Женщина указала на круглую стойку с одеждой в дальнем углу благотворительного магазина. – Вы ищете что-то конкретное? Мы только что получили очаровательные вечерние платья. Я покачала головой, и мои волосы, как чужие, пощекотали шею. Я все еще не привыкла, что они заканчивались здесь, а не спускались до середины спины. – Вообще-то я ищу простое черное платье. – Что может сравниться с маленьким черным платьем, – проговорила женщина, заговорщицки постукивая себя по краешку носа, словно мы были членами тайного общества и общались посредством какого-то шифра. Я вяло улыбнулась и направилась к платьям. Эта часть благотворительного магазина была полностью отдана одежде, и если бы не вывеска над входом, вы подумали бы, что забрели в весьма престижный бутик. Район здесь был небедный, заполненный в основном административными зданиями, молодые матери отличались привлекательностью, а в суровое путешествие с детьми до школы и обратно никто не отправлялся без автомобиля с полным приводом. Даже отвергнутые вещи в благотворительном магазине выглядели амбициозными. На удивление значительная часть стойки была полностью отдана черным платьям. Вешалки пощелкивали друг о друга, как мел по классной доске, пока я их просматривала. С длинным рукавом, с коротким, зимние и сшитые из роскошной легкой ткани, в которой я узнала чистый шелк. В итоге я нашла четыре платья своего размера и сняла их со стойки. Женщина за прилавком наблюдала за мной со своего поста за кассой. – Среди них есть дизайнерские, – проговорила она. – Хотите примерить? – Да, пожалуйста, – ответила я, заходя в маленькую кабинку, отгороженную от остального пространства яркой занавеской из простенького ситца. Она была не больше туалета в экономклассе самолета, и поэтому стягивание джинсов и джемпера превратилось в довольно-таки непростую процедуру. Попрыгав то на одной, то на другой ноге, пока стаскивала ботинки, я сняла первое платье с плечиков и ступила в черную лужицу ткани. Молния застегнулась легко, хотя я была уверена, что платье окажется мало. Я разгладила ткань на бедрах, размышляя, всегда ли буду испытывать легкое изумление, когда что-нибудь этого размера так хорошо на мне сядет. Я отдернула цветастую шторку и принялась изучать свое отражение в зеркале в полный рост, для удобства поставленном рядом с примерочной. Продавщица занималась с другой клиенткой, и я получила несколько минут уединения, пока поворачивалась то левым, то правым боком, одергивая и разглаживая на себе платье. В такие моменты я обычно одаривала свое отражение улыбками. |
