После смерти отца Мейбл просмотрела бумаги, скрупулезно отбирая те, что следовало сохранить, и выбрасывая ненужные. При этом она аккуратно рассортировала по папкам и подписала личные письма отца и старые фотографии, чтобы сохранить их для детей Одри. После этого отцовский стол придвинули к стене, и со временем комната заполнилась всякой всячиной, включая вышедшие из употребления предметы меблировки, например, любимый стул отца и его скамеечку для ног.

Мейбл решила, что стул и скамеечку можно оставить. Книжные полки, занимавшие одну стену, битком набиты, в них больше ничего не возможно впихнуть, но шкафы стоят пустыми, так что Ричард вполне может воспользоваться ими при необходимости. Продолжая борьбу с тяжелым столом, женщина раздумывала, хватит ли на нем места для пишущей машинки.

Очень кстати, что занавески она еще весной сняла и отдала в чистку. Теперь нужно будет достать их с антресолей и снова повесить.

Ей почти удалось поставить стол на нужное место, оставалось еще чуть-чуть, но, как назло, чертова громадина не поддавалась. Мейбл предприняла решительное наступление, навалившись на стол всем своим цыплячьим весом, но лишь больно ушибла бедро. Вскрикнув от боли и досады, женщина в сердцах стукнула кулаком по крышке. Она уже обратила внимание, что шум воды в душе прекратился, но не подозревала, что Ричард спустился вниз, пока с порога не раздался его встревоженный голос:

– Мейбл, что случилось? Я слышал, как вы вскрикнули.

Мейбл покраснела и смутилась. Ну и видок у меня, наверное: волосы разлохмачены, джинсы в пыли, на лице и следа косметики нет! Она повернулась к Ричарду.

– Со мной все в порядке. Я не слышала, как вы спустились. Подождите немного, я только умоюсь и приготовлю вам завтрак.

– Я же не ребенок, вам нет необходимости меня обслуживать, – холодно возразил он. – Я вполне способен самостоятельно приготовить чашку кофе. Что вы здесь делаете?

– А что, разве не понятно? – раздраженно спросила Мейбл. У нее уже побаливали руки, напоминая, что она взялась за работу не по силам. – Я хотела привести эту комнату в порядок, чтобы вы могли здесь работать, но чертов стол…

Ричард нахмурился и вошел в комнату.

– И вы пытались в одиночку сдвинуть этого монстра? – сурово спросил он и, не дожидаясь ответа, взорвался: – Бог мой, женщина, никак вы сошли с ума! Вы что, не понимаете, что могли надорваться? Почему вы не подождали, пока я…

Пока он ее отчитывал, Мейбл медленно вскипала изнутри. Видимо, сказались эмоциональное напряжение и переживания последних дней, и она, обычно сдержанная и уравновешенная, вдруг взорвалась.

– Пока что? – сердито перебила она. – Пока вы, мистер Мужское Превосходство, сможете передвинуть его для меня? Так вот что я вам скажу: я не нуждаюсь в вашей помощи. Мне ничего от вас не нужно. Я прекрасно сама управлюсь со своими делами!

Внезапно Мейбл умолкла. Она вдруг сообразила, что говорит, и с ужасом поняла: опять переборщила, ее возмущение не соразмерно замечанию Ричарда. Ей хотелось одновременно закричать и расплакаться. В последнее время она вообще себя не узнавала. Раздираемая внутренними противоречиями, Мейбл не догадывалась, что глаза ее выражают растерянность и отчаяние.

– Да, конечно, – сухо согласился Ричард. Так сухо, что пыл Мейбл мигом угас, и она оторопело посмотрела в глаза мужчине. Если бы она не знала, что это невозможно, ей могло бы показаться, будто в голосе Ричарда сквозила насмешка над самим собой. Словно… словно он и впрямь признавал, что ее стремление к независимости и самостоятельности столкнулись с наклонностями защитника и покровителя, которых он в себе прежде не подозревал.