САМООПРЕДЕЛЕНИЕ — право части населения, отличающегося по культурным или этническим признакам, управлять собой, как в Биафре, Восточном Пакистане, Гоа, Катанге, на Синайском полуострове, в Тибете, на Украине и т. д.

СВИНЬЯ — 1. Животное, известное своей ценностью, умом, храбростью, надежностью, добротой, верностью и (если ему позволяют следовать естественным привычкам) аккуратностью. 2. Полицейский. Ср. активист.

СВОБОДА — обязательное и скорое вознаграждение.

СЛАВА — избитый лозунг, за исключением тех случаев, когда он применяется к герою или мученику.

ТРАВКА — марихуана. Нужно ли снова проходить через все юридические процедуры, связанные с табаком, алкоголем, транквилизаторами и т. д.?

ФАШИСТ — лицо, предпочитающее меры, которые ведут к выживанию Запада.

ЧЕРНЫЙ — лицо, полностью или частично происходящее от африканцев; по цвету кожи, который варьирует от желтого до коричневого. Не смешивать с коричневыми, красными, белым и или желтыми. Это слово сменило прежнее «негр», которое в наши дни считается оскорбительным, так как означает «черный».

ЧЕСТЬ — см. слава.

ШОВИНИЗМ — вера западного белого, что у его страны, цивилизации, расы, пола и так далее есть что-то хорошее. Шовинист — любой такой человек; иными словами, фашист любой национальности, расы и пола — обязательно шовинист.

ШТУРМОВИК — всякий, кто рискует или приносит жертвы во имя целей фашизма. Ср. герой.

ЭКОЛОГИЯ — 1. (устар.) Изучение взаимоотношений живых существ друг с другом и окружающей средой. 2. Всякие особенности природы (не люди), которым причинен вред истеблишментом, например, деревья, соколы; однако сюда не включаются крысы, ласточки, водоросли и т. п. Таким образом, прогрессивные страны не имеют экологии.

4

Я вошел в свой кабинет, и в первое мгновение он показался мне чужим. Бюро с выдвижной крышкой, лампа для чтения, похожая на гуся с вытянутой шеей, вращающееся кресло с изношенной кожаной обивкой и сиденье для посетителей, набитое конским волосом, полка со справочниками, диплом в рамке, раскрытая дверь в операционную, в которую видны шкафы; в них лежат инструменты и лекарства, большинство из которых узнал бы Кох, — все казалось мне неуместным, крошечным островком во времени, который быстро размывается океаном; я понял, что не позже, чем через десять лет мне нужно будет уходить на пенсию.

Снег пошел гуще, в окнах стоял полумрак. Джек повернул лампу так, чтобы можно было читать журнал. За кружком света лежали огромные тени. Шумел паровой радиатор. От него шел сухой теплый воздух.

Джек встал.

— Простите, что причинил вам беспокойство, доктор Андерсон, — сказал он.

Я знаком попросил его сесть, сам тоже сел и потянулся за свежей трубкой. От табака во рту был неприятный вкус, но мне нужно было чем-то занять руки.

Джек кивком указал на брошюру, которую я бросил на стол.

— Понравилось? — спокойно спросил он.

Я взглянул на него через верхнюю часть своих бифокальных очков. Это не тот мальчик, который знал, что потеряет отца, и не тот юноша, который пытался скрыть свои чувства, когда мать отвела его в дом отчима, — а ведь это было только в прошлом году. Передо мной был молодой человек с глазами старика.

Серые глаза на узком лице с прямым носом. Темно-серые волосы, стройное, среднего размера, чуть неуклюжее тело от Тома; рот, полный и подвижный, единственное исключение на этом аскетическом лице принадлежит Элеонор. Передо мной Джек Хейвиг, которого я никогда не понимал.

Он никогда не уделял особого внимания одежде и сейчас был одет в клетчатую рубашку и синие джинсы — обычный наряд, в котором бродил по холмам. Он казался настороженным, но не встревоженным и смотрел на меня спокойным, недрогнувшим взглядом.