|
— Ну не его, а кого-то похожего… Что-то мне вспоминается, это еще до Мироеда было… — Удары бубна становились все чаще, но не поднимали в пляску, а усыпляли. — Да, точно… Она еще сестрой Яр-Тура назвалась, бледная такая же… Племянник, значит… А может, он и не племянник… То есть побратиму племянник, а мне…»
— Жихарь, а ведь он про Черный Шабаш поет, — сказал Окул Вязовый Лоб. Кузнец ремеслу своему учился в дальних землях и многое повидал. Но Жихарь его уже не слышал, положив голову на стол. — Смотри-ка — сегодня моя взяла! — обрадовался Окул и сразу забыл про страшную песню. Потом зажгли факелы, потому что стемнело, веселились при огне, про Жихаря уже не вспоминали. Утром проснулись кто где — кто в родной избе на печи, кто в сенях (если жена в избу не пустила), кто на полу кабака. Один Жихарь не проснулся. Его трясли, обливали водой, били по щекам, дава Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
