|
Он легко уклонился, но пистолет на миг дрогнул, ушел в сторону, и я, поднырнув, ударил ночного гостя в пах. Тот охнул и сложился пополам. Я завел руку, сжимающую оружие, за спину, и пистолет выпал из ослабевших пальцев. Я подобрал его — маленькая штучка, стреляет иглами с миниатюрными ампулами — либо снотворное, либо нервно-паралитическая дрянь… Времени рассматривать пистолет внимательно у меня не было. Я сунул его в карман пижамной куртки и взглядом поискал что-нибудь достаточно прочное, чтобы связать пришельца. Ничего подходящего поблизости не было. Пришлось оборвать шнур от настольной лампы. Им я скрутил нападавшему руки, а ноги стянул брючным ремнем — знаю я эти их штучки, сам видел, как эти тренированные парни выскальзывают из пут точно ужи. И лишь потом, добравшись до выключателя на стене, включил свет. Лампа вспыхнула, осветив моего противника.
Я его видел первый раз в жизни. Совершенно незнакомый мне тип, великолепно сложенный, тренированный — неплохой образчик человеческого рода. На всякий случай я не глядя нащупал свою пушку, наставил ее на него и лишь потом вежливо сказал: — Ну, здравствуй, ублюдок. Естественно, он не ответил. Если бы взглядом можно было убивать, я бы уже давно копыта откинул — с такой ненавистью он на меня уставился. — Что ты тут забыл? — спросил я. — Зубную щетку? Он молчал. — Может, я тебе не нравлюсь? Может, я соблазнил твою сестру? Разбил ей сердце? У тебя есть сестра? Он молчал. Видимо, сестры у него не было. — Так что же все-таки, приятель, тебе здесь нужно? Ответа не последовало. Вот это меня как раз не удивляло — такие парни никогда не говорят. Понятное дело, я знал несколько очень действенных приемов, но сам никогда ими не пользовался. А вот на мне в свое время кое-что пробовали. Неприятная штука — даже смотреть на это противно. А потому я просто сказал: — Ладно. Я знаю, что ты сейчас думаешь. Но ты ошибаешься. Я тебя и пальцем не трону. Вся беда в том, что я, до некоторой степени, лицо официальное. Я сейчас просто наберу кое-какой номер — и пусть с тобой разговаривают наши гуманисты из управления. Они, может, тебя даже бить не будут. Просто попробуют выяснить, что ты за птица такая. При современной технологии это, знаешь ли, не так уж и трудно — картотеки всякие, отпечатки пальцев, сетчатки… И я снял телефонную трубку. Мне ответил сонный голос дежурного. Я сказал: — Это Матиссен. Послушай, приятель, мне нужна машина и пара-другая крепких ребят. Ко мне тут заявился один визитер… а мне его принимать не с руки. Пусть они побалуются… Погоди… Дежурный начал что-то там говорить на другом конце провода, но я его уже не слушал. Мой подопечный вдруг резко дернулся в своих путах, словно старался их разорвать, упал со стула, выгнулся дугой и замер. Я, продолжая держать пистолет наготове, осторожно подошел к нему. Он не двигался. Я перевернул его на спину — лицо его посинело, глаза выкатились. Не слишком приятное зрелище. Я вернулся к телефону и вновь поднял трубку. — Не стоит торопиться, — сказал я дежурному, — пришлите лучше носилки. — Врача? — Уже не надо. Он мертв. — Да что там случилось, Олаф? — Сработал «страж». Кому-то очень не хотелось, чтобы он начал разговаривать. — Смертник? — Да. — Не расстраивайся, Олаф, — успокоил меня дежурный, — тут уж ничего не поделаешь. Он был совершенно прав. Даже если бы моего визитера доставили в участок, сохранить жизнь ему не удалось бы. «Стражи» взрываются при любой попытке их извлечь. |
