Она плакала, плакала сильнее, чем я когда-либо видел, ее слезы реками стекали по щекам. Затем ее лицо стало колебаться, словно я смотрел сквозь глубокие воды. Мгновение спустя все, что представляло собой Каз, исчезло, будто смыло водой, и теперь я смотрел в тусклые и туманные глаза Марморы, утонувшей секретарши из Дома Плоти.

— Мне… мне так жаль… Бобби… Доллар, — ее голос стал ее собственным, как и тело — худое, тонкое и слабое. Лужа у ее ног растекалась все больше с каждой секундой, пока я смотрел на нее глазами, полными беспомощного ужаса. — Она так… тревожится о тебе. — Она кашлянула, из ее рта вылетели пузырьки воздуха. — Мне жаль. Он заставил… обмануть тебя, — пробормотала она так быстро, что ее слова превратились в сплошное бульканье. — И мне жаль… себя тоже. Мне кажется, я могла бы… жить здесь… и быть счастливой, — ее голова наклонилась, и своими выпученными глазами она осматривала парковку, следы от шин на земле и пятна от выхлопов на стенах. Ее рот подернулся неуверенной, сияющей улыбкой. — Здесь… так… красиво…

И затем она просто взорвалась фонтаном разноцветной воды, утекая меж моих пальцев на пол быстрыми ручейками. Вода потекла во все стороны, пока один из потоков не оказался у выхода, и тогда вся она направилась туда, на нижний уровень.

Глава 48

СОУЧАСТНИКИ, УКРЫВАЮЩИЕ ПРЕСТУПНИКА

Кто-то очень настойчиво колотил в мою дверь. Прямо барабанил. Казалось, каждый удар отражается в моей голове, будто в одном из тех видео замедленной съемки, где показывают, как яблоко разлетается на куски от выстрела. Я застонал и попытался нащупать свой пистолет на полу около кровати, затем схватил его и прижал к груди. Если стук в дверь не прекратится, я воспользуюсь оружием — либо выстрелю в того идиота за дверью, либо в самого себя, смотря в каком случае мои мучения закончатся быстрее. И чувствовал я себя так не потому, что находился в ужасном похмелье. В смысле, у меня было похмелье, просто дикое, но алкоголь и его последствия являлись лишь побочным эффектом моего состояния: мне на все было глубоко наплевать.

Бум, бум, бум.

— Бобби! Открой дверь, или я ее вышибу! — это был Сэм.

— Пошел ты на хрен сотню раз за то, что так шумишь! — крикнул ему я, но от этого боль в голове только усилилась. Клянусь, даже по сравнению с недавней операцией по изъятию злобного интракуба из собственной головы это было очень больно. — Уходи, или я отстрелю тебе член.

— А этот, как его там звали, был прав — ты действительно придурочный нытик. Давай уже вставай и открой мне дверь.

Я понял, что если я нажму на курок в моем нынешнем, достаточно нетрезвом состоянии, то вряд ли смогу прицелиться так, чтобы выстрел оказался смертельным. Однако он издаст очень громкий БУМ прям возле моего уха. А затем Сэм продолжит стучать в дверь: БУМ БУМ ХРУСТЬ. Словно мои нервные окончания подожгут и начнут уничтожать отбойным молотком. Я пополз в сторону двери, застрял перед старым диваном, затем наконец поднялся на ноги и, шатаясь, пошел открывать этому шумному бессердечному ублюдку.

Пистолет все еще был у меня в руке. Сэм посмотрел вниз, изогнул бровь и сказал:

— Рад меня видеть?

— Заткнись. Не произноси больше ни слова. Заходи, если надо.

— Не могу. Я жду Клэренса. Он паркует машину.

— Клэренса? — Я опять застонал и двинулся к дивану. — Ты привел его сюда? И ты , черт возьми, Брут?  — одна только мысль о детских вопросах этого неунывающего новичка вызвала у меня тошноту. — Просто уходите.