Услышав это, Корнилов побагровел от злости, но, видимо поняв, что, действительно, повел себя не лучшим образом, резко сбавил обороты, — Извините, но я не знаю, с кем имею честь говорить? — уже спокойным тоном сказал он, — Насколько я понял, вы, господин полковник — я правильно называю ваш чин — являетесь кем-то вроде комиссара нового правительства господ большевиков?

— Вы ошиблись, Лавр Георгиевич, — ответил я, — мой род занятий несколько иной. Если вам нужен комиссар, то сразу бы предупреждали, был бы вам комиссар. Я же, полковник сил специального назначения главного разведывательного управления главного штаба, боевой офицер военной разведки. Несколькими днями ранее я принимал участие в сражении у острова Эзель где нашим частям, совместно с флотом, удалось почти полностью уничтожить германский десантный корпус. Кроме того моряки записали на свой счет линейный крейсер "Мольтке", несколько легких крейсеров типа "Кенигсберг II" и кучу тральной десантной мелочи. Результатом этого побоища стало то, что германские линкоры покинули Балтику, направившись в базы Северного моря и полностью оголив приморский фланг немецких армий. Надеюсь, что информация о сражении в Рижском заливе дошла до вашего казенного дома?

Генералы переглянулись. Кривые ухмылки с их лиц куда то исчезли. Деникин смотрел на меня с уважением, а Марков — с нескрываемым интересом.

— Господа, — продолжил я, — вместо того, чтобы упражняться в остроумии, я бы хотел поговорить с вами о вещах более серьезных. Вы, как я полагаю, своим августовским демаршем не хотели России ничего плохого, а всего лишь стремились к восстановлению порядка и дисциплины. А потому и сейчас вы не собираетесь в отставку, а намерены продолжить службу в рядах Русской армии? Мы с вами еще поговорим, и про новый порядок, и про источник нашего российского хаоса. Я не требую от вас немедленного ответа. Вот, почитайте и подумайте — я протянул "быховским сидельцам" несколько номеров спецвыпуска "Рабочего пути". — А вы, Сергей Леонидович, пожалуйста посмотрите вот на это, — вслед за газетами я передал генералу Маркову (в свое время он был кем-то вроде моего коллеги, тоже работал в военной разведке), пачку фотографий, на которых были запечатлена наша военная техника и морские пехотинцы "в полном боевом"…

Посмотрите, господа, почитайте, подумайте… А мы снова встретимся с вами часика через два…

Два часа спустя, там же, полковник Бережной.

Два часа, прошедшие после первого свидания с генералами, я потратил на оформление бумаг и прочие бюрократические процедуры. Ну и беседу с Михаилом Дмитриевичем Бонч-Бруевичем, с которым мы оговорили тактику обработки мятежных генералов. Можно, конечно, было применить к ним грубую силу, но после обсуждения этого момента с моим собеседником, мы пришли к выводу, что тогда они будут потеряны для нас, так как люди их звания и воспитания не забудут подобного унижения.

Ровно в полдень мы снова вернулись в тюремный садик, где нас уже с нетерпением ожидали арестанты в генеральских шинелях. Судя по выражению их лиц, в их рядах царили "разброд и шатания", а значит — прочитанное ими в газете и увиденное на фотографиях, весьма впечатлило господ бывших военачальников. Или не бывших — это как карта ляжет.

Кроме того, я не заметил у них того единодушия, с каким они встретили нас утром. Похоже, что сейчас уже не все из них разделяли убеждения Корнилова, который был готов в штыки встретить все сделанное и предложенное новой властью.

— Еще раз здравствуйте, господа, — обратился я к генералам, — не буду ни о чем вас спрашивать… А вот на все ваши вопросы отвечу, кроме, естественно, тех, которые являются государственной и военной тайной…

Первым вопрос задал генерал Деникин, — Вячеслав Николаевич, как артиллерист, я был крайне удивлен меткости орудий кораблей эскадры адмирала Ларионова, которые обстреливали вражеский десант, и германские корабли.