Кай покачал головой, утяжеленной глухим шлемом, словно окончательно утвердился в своем предположении.

Вряд ли кто-то, кроме рыцарей-болотников, сумел бы углядеть, что жаба прыгала не так высоко и далеко, как могла бы при своем весе, размере и возрасте. Вряд ли кто-то, кроме рыцарей-болотников, сумел бы одним взглядом определить, что животное совершенно здорово — и, следовательно, что-то другое стесняло ее движения, обессиливало ее…

Рыцарь сменил направление. Теперь он двигался не прямо к Лесу Тысячи Клинков, а круто забирал в сторону, точно намереваясь обогнуть Лес. Через несколько шагов он снова остановился. Вытащил из поясной сумки крохотную емкость, сделанную из высушенного рыбьего пузыря, поднял забрало и, прокусив зубами пузырь, одним глотком выпил тягучую буро-зеленую жидкость.

Становилось все темнее. Подойдя почти вплотную к опушке Леса, Кай наткнулся на жабу, которая уже неспособна была убежать от него. Она отчаянно и бессильно сучила лапками, пытаясь хотя бы приподнять на них свое тело. То, что гудение насекомых стало много тише против того, как бывает обычно в это время суток в этой части Туманных Болот, рыцарь отметил уже давно.

— Безглазый Стрелок, — проговорил он самому себе — и невольно улыбнулся. Привычный и приятный азарт предстоящего сражения охватил его.

Он уже давно шел по Болоту, но Стрелок оказался первой Тварью, попавшейся ему на пути. Даже для этого сезона, который не характеризовался повышенной активностью Тварей, такое спокойствие было необычным.

И почти сразу же после того, как рыцарь произнес имя Твари, между ощетиненных клинками ветвей ноженосцев замерцала, медленно приближаясь, молочно-белая фигура: громадная, возвышавшаяся над верхушками деревьев, неясная и бесформенная, точно привидение, точно клуб морозного дыхания из пасти великана. Поняв, что Тварь уже видит его, Кай сбросил с плеча дорожный мешок, выхватил из ножен меч и опустился на одно колено, напрягшись в ожидании.

Тварь подходила все ближе и ближе, светясь в полутьме призрачным белесым светом. Абсолютная тишина накрыла округу — магия Стрелка состояла в том, что он высасывал жизненную энергию всех существ из плоти и крови, находящихся вблизи него, превращая живое и сильное в безвольное и неподвижное. Когда Тварь вышла из-за деревьев, стало возможным рассмотреть ее.

Безглазый Стрелок передвигался на двух конечностях с вывернутыми, как у гигантского кузнечика, коленями. Тварь низко приседала при каждом шаге, покачивая громадным, вытянутым кверху туловом, покрытым бесчисленными уродливыми наростами-шишками, четко выделявшимися на безволосой белой шкуре. Кроме двух нижних, никаких конечностей больше Тварь не имела, не имела она и того, что могло сойти за голову.

Кай пригнулся ниже, медленно выведя вперед руку со щитом, центр тяжести перенеся на ногу, коленом которой он упирался в землю. Заранее выпитое снадобье надежно предохраняло рыцаря от магического воздействия Твари. Но он избегал резких движений, намереваясь убедить Стрелка, что неспособен сопротивляться, что полностью беспомощен.

Шишкообразные наросты на тулове Твари задрожали — и внезапно раскрылись алыми зубастыми пастями. Скрежещущее шипение полетело из этих пастей, и Тварь задвигалась быстрее. Между ним и рыцарем оставалось не более десяти шагов, когда Стрелок атаковал.

Пасти одна за другой начали извергать тонкие, неимоверно растягивающиеся языки, на конце каждого из которых имелся костяной клинок, похожий на коготь. Упругий свист, как от пронзающих воздух стрел, заглушил шипение. Костяные клинки раз за разом били в щит рыцаря, в защищенную шлемом голову, скользили, высекая красные искры, по черным доспехам, молниеносно втягивались опять в пасти и снова со страшной скоростью и мощью неслись к человеку.

Чтобы не быть опрокинутым, Каю пришлось отвести назад руку с мечом и вонзить лезвие в землю, создавая дополнительный упор, — меч сразу же вошел по рукоять.