Стрельба на поражение. Это первые части арьергарда под началом Эспинозы стали расстреливать бегущих неаполитанцев, как бешеных собак. Не всех, вестимо, а лишь тех, которые попытались переть напролом или покуситься на наших лошадей. Этого хватило, причём с избытком. Достаточно уложить на травку несколько десятков безнадёжно мёртвых тел, чтобы остальные прониклись до глубины души и больше даже не помышляли хватать чужое. Тем паче у тех, кто может быстро и без проблем отправить «к богу на свиданье».

Атака, куда её направят? Особенно если… Есть! Тяжёлая кавалерия французов, до этого момента таящаяся за основной частью войска, притворяющаяся частью арьергарда, решила учинить обходной маневр, обойдя всё ещё не до конца рассосавшуюся свалку в центре, после чего ударить… в стык между центром и правым флангом. То бишь между Гварнери с подошедшим Эспинозой и пехотой Раталли… Понимаю, да ещё как. Умный ход — разделить остатки центра от нашего правого фланга, пощипать может одних, а может и других, после чего прорваться к артиллерии. Французы хорошо понимали, на что способны современные орудия, только вот о кое-каких возможностях наших батарей даже не догадывались.

— Фон Циммеру и Лехману приготовиться. Бить половина плюс половина, не нарушая ритма.

Повторять не пришлось, стоящий рядом гонец — один из нескольких, если быть точным — метнулся в одной из лошадей. Конвейер, мать его так! Пусть такого слова тут пока знать не знали, но саму суть понимали. Одно распоряжение передать, за ним другое, потом третье… для этого должны быть наготове люди, к тому же из числа мало-мальски доверенных.

Приближаются, — процедила Бьянка, поглядывая то в сторону французов, то на три сотни охраны под командованием Асканио Росиенте.

Ага, опытный кондотьер, сначала ставший неплохим наставником для освобождённых из турецкого плена вояк, теперь подвизался в таком вот качестве. Две сотни аркебузиров, сотня пикинёров и щитоносцев. Плюс стреноженные до поры лошади. Но это уже на самый крайний случай, если сражение будет окончательно проиграно и придётся по миновании возможностей к сопротивлению уносить ноги. Надеюсь, этот вариант так и останется в числе чисто теоретических!

— Сейчас их для начала Лехман огорчит, они ближе к его батареям окажутся. Часть так точно. Ещё немного, ещё…

Залп. Прямо через головы собственных войск, что для этого времени считалось немыслимым. А вот нате, выкусите! Методика, на вполне пристойном уровне, скопированная с «шуваловских единорогов». И били они не ядрами, не картечью, а неизвестными тут бомбами. Начинённые порохом металлические шары падали то на головы французской кавалерии, то где-то рядом. Сам по себе этот «редкий дождик» урона почти не нанёс, Но спустя несколько секунд бомбы сделали то, для чего и были созданы — взорвались.

Точнее сказать, отстрелялась лишь половина батареи Лехмана, вторая же пока ждала. Пусть развеется дым, которых делал сложным, почти невозможным, нормальное прицеливание. А вот когда он малость рассеется, тогда и вторая часть батареи отплюнется взрывающимися подарочками. Перезаряжать то нынешние монструозины — дело не шибко быстрое.

Шок — это по-нашему! А именно шоковое состояние было у многих кавалеристов под знаменем с лилиями, когда то тут, то там стало взрываться то, что они посчитали обычными ядрами. Удивить, значит… ну пусть и не победить, но заметно приблизиться к победе. Тут ещё и со стороны более мощной батареи фон Циммера прилетели такие же «горячие приветы», усугубляя замешательство. Увы, сама атака не была остановлена. Несмотря на потери и на то, что некоторая часть кавалеристов не могла справиться со взбесившимися от ужаса и боли лошадьми, а некоторые и вовсе лишились верных скакунов.