— Им нельзя верить, — поморщился Медичи. — Если будет возможность навредить нам или вам, Борджиа, Карл VIII обязательно это сделает. Особенно нам!

— Тут можно было бы и поспорить, но я не стану. И в любом случае, переговоры обещают быть долгими и сложными. Оттого и вопрос по поводу того, где именно будет находиться наша армия, на какие крепости опираться. Модена? Чужая земля, её не жалко. Отвести дальше, к примеру, сделав опорой Пизу? Тогда мы показываем свою неготовность сражаться вне подготовленных заранее мест. Для переговоров это не лучший выбор.

— Значит Модена?

— С возможностью быстро отступить, потому что видел я этот город — не лучшее место для сражений. Стены слишком уязвимы для вражеской артиллерии, а свою разместить хоть и можно, но и сложно, и не особенно нужно.

Герцог призадумался, я же, воспользовавшись паузой, поинтересовался у Бьянки:

— Наши потери и потери противника уже подсчитаны?

— С неаполитанцами или без них?

— Без. Они с недавних пор и по выбору их короля уже не часть союзной армии.

Больше уточнений не требовалось, воительница успела получить нужные мне сведения и сейчас из излагала. Что тут можно было сказать, помимо того, что сражение было кровопролитным, но сильнее пострадали франко-миланцы… Минус три с лишним тысячи убитыми и тяжелоранеными у нас. Хорошо ещё, что личные войска Борджиа пострадали несильно, сыграла свою роль правильная организация боя и использование терций. Зато противнику досталось куда сильнее — семь с лишним тысяч трупов, более полутысячи пленных и я даже не знаю, сколько раненых у франко-миланцев покинут сей мир в ближайшие дни, учитывая огромные проблемы в качественной медицинской помощью. И ещё наши войска усилились на более чем два десятка орудий, по большей части кулеврин.

Немного огорчало одно — из почти восьми тысяч «минуса» французской части там было значительно меньше половины, скорее даже я бы назвал это четвертью. Ла Тремуйль грамотно использовал на опасных направлениях союзников, сберегая ядро войска. Действительно серьёзными потерями для маршала были только потрёпанная тяжёлая конница и захваченные нами орудия. В остальном же войска под украшенными лилиями знаменем готовы были продолжать бой, особенно учитывая идущее подкрепление.

Сведения о потерях с обеих сторон впечатлили и Медичи. Хорошо так впечатлили, дали в полной мере почувствовать вкус первой для него победы. Победы в сражении, потому как с политической точки зрения он уже выигрывал… Флоренцию, точнее её корону.

— Нужно обдумать, когда и кого пошлём договариваться о переговорах, — герцог был не совсем доволен самим фактом, но принял как должное, что без этого после случившегося просто не обойтись. — Важнее тут не «кого», а «когда», то есть до соединения армий Карла VIII и Ла Тремуйля или после.

— А разве мы не можем послать кого-то до и потянуть время, пока король Франции не прибудет?

Вот он, женский взгляд на проблему! И ведь в простоте предложенного есть немалый резон.

— Это может быть верным решением, Бьянка. А кого… У Раталли уже есть опыт переговоров, пусть и с турками. Да и его нынешнее положение позволяет считать Винченцо весьма значимой персоной, пусть и не по происхождению. Пьеро, вы ничего не имеете против такого посланника?

— Ничего. Он показал себя на поле боя, его запомнили, а значит отнесутся как подобает.

— Вот и отлично. Пока же… я просто хочу пройтись, ещё раз посмотреть на армию.