— Привет, дружок. Как прошло вчерашнее свидание?

Он цокнул с несчастным видом.

— Не так хорошо, как я надеялся. Она спихнула меня в реку. Не беда. Меня это не сильно расстроило. Она не та, которую я ищу.

— Почему?

От его улыбки на щеках заиграли ямочки.

— Она предъявила официанту такую кучу претензий насчет еды, что я побоялся притрагиваться к тарелке. Никогда не знаешь, когда разгневанный повар решит приправить мясо чем-то особенным. Мне гарпия ни к чему, если вы понимаете, о чем я?

Катери со смехом потянулась к коробке, намереваясь открыть ее.

«Проклятие, тяжеленая штука. Кто-то по почте отправил мне кучу кирпичей?»

Учитывая вес, Катери по-новому взглянула на Энрике.

— Док, вы смеетесь над моим несчастьем, но это ничто в сравнении с местью Монтесумы.

Она окинула его раздраженным взглядом.

— Ты никогда не простишь меня за тот случай в Гватемале?

— Вам никогда не приходилось жить в туалете три дня кряду. Кстати, спасибо за такой подарок ко дню рождения.

Она фыркнула.

— Ну что ж, по крайней мере, ты его запомнил на всю жизнь. Зато ты не скажешь, что я не умею произвести неизгладимое впечатление.

На этот раз они рассмеялся вместе. Энрике вытащил из заднего кармана нож-бабочку, взмахом руки обнажил лезвие и разрезал скотч на коробке.

У Катери брови на лоб полезли от его навыков обращения с холодным оружием. Даже думать не хотелось, откуда у выпускника геологического факультета такие познания.

— Разве это законно?

Выражение лица Энрике убедило бы ангела со слезами на глазах уверовать в его невинность.

— Это?

Ей нравилось, что он отвечал вопросом на вопрос, когда его что-то не устраивало. Такой метод уклонения не редкость, но Энрике был просто знатный манипулятор. Качая головой, Катери открыла коробку. Груда пенопласта скрывала что-то завёрнутое и обклеенное словно из принципа.

«Великолепно. Все как по заявке. Сломанный ноготь и ожог от ленты».

Энрике убрал нож в карман, а потом взял ее блокнот со стола.

— Отличный рисунок, Док. Это ваш парень или просто знакомый?

В его глазах промелькнул странный блеск. Если бы Катери не знала, то подумала бы, что Энрике узнал ее темного воина.

На щеках вспыхнул румянец от осознания того, что держит в руках ее ассистент.

«Почему я не закрыла блокнот?»

Да потому, что была занята, пытаясь внушить себе, что мужчина, которого она нарисовала, бред, вызванный частым просмотром романтических комедий.

— Нет. Я рисую иногда, когда мне нужна ясная голова.

Таким образом она пыталась изгнать из своих мыслей таинственного воина, чтобы потом нормально заняться исследованиями и испытаниями.

Не сработало. Все ее героические усилия обернулись для нее боком. Она не только не выкинула его из головы, теперь каждая черточка точеного лица и твердого, словно камень, тела безраздельно царила в ее мыслях.

По какой-то причине она изобразила его в профиль. Взгляд устремлен влево, свет падает на лицо, подчеркивая каждую черточку, а голая грудь настолько сексуальна, что стала бы под запретом в большинстве штатов. Катери оставила длинные волосы распущенными, обнажив шею с ожерельем из бирюзы, костей и серебра, которое он неизменно носил в ее снах. В руках он держал огромную боевую дубину. Она напоминала весло для гребли на каноэ, только края были усеяны осколками стекла. Об этом забытом оружии современный человек мог узнать лишь из доисторических глифов. У дубины была плоская сторона, позволяющая племенам майя вырубить жертву, а обсидиановое стекло могло разрезать плоть и кости быстрее скальпеля или медицинской пилы.