Шагалось легко, солнце грело, но не жарило, и пусть груз за плечами был не маленький, но пот не стекал с меня ручьями. Изредка останавливался, хлебнуть воды из фляги, и осмотреть через монокуляр округу. Так и не найдя следов деятельности человека, к вечеру я достиг холмов и принялся готовить пищу и ночлег, за день конечно устал. Дорогой, мне ни чего не мешало мне обдумать свое положение, раздражало только, что меня вот так вот просто решили и перекинули куда захотели. Конечно, я понимал что она, все-таки, подарила вторую жизнь, и жизнь эта была интересна, пусть временами и опасна, тем не менее, вот не давало мне покоя раздражение.

   Уже перед самыми холмами, которые тянулись цепочкой с востока на запад, или наоборот, наткнулся на семейство диких свиней. И получилось даже подстрелить, небольшую свинку, та получив стрелу, завизжала и завертелась на месте, остальные кинулись бежать. Ужин у меня обещал быть с мясом, прихватив тушу за заднюю ногу, потащил с собой. Выбрав место, среди небольшой группы деревьев, для отдыха и ночлега, принялся разделывать трофей. Плотно поужинав, и зажарив несколько кусков мяса в дорогу, принялся, как и вчера, пить травяной отвар с медом, небольшой кувшинчик которого, тоже был в моем рюкзаке.

   Потом долго лежал, разглядывая звездное небо, вспоминал детей и Алексию. Сыну уже тринадцать, Софии десять, Патриции семь и самой маленькой, общей любимице Ангелине, только три. Имена подбирали так, что бы что-то похожее были и в этом мире. Я выдавал это за старинные кентийские имена, и даже перевод подбирал, что бы действительно подходил. Как они там мои родные, с теплотой думал я, перебирая воспоминания, и не заметил, как заснул.

   На следующий день, где-то в обед я, наконец, выполз на вершину одного из холмов. Весь обратный склон и дальше на несколько километров, было покрыто лесом. Только вот каким-то странным лесом, серым, а не зеленым. По его кромке, на расстоянии метров пятисот друг от друга, стояли еще какие-то деревянные столбы, словно невидимая ограда, так как стояли они лицом к лесу, то было не разобрать, что на них изображено. Вся растительность, находившаяся с противоположной стороны холмов, имела разительное отличие друг от друга. Если одна сторона имела насыщенный изумрудный цвет, то другая имела какой-то цвет серый, словно все растения были покрытый пылью. Оглянувшись назад, я видел порхающих над травой бабочек, мелькающих над деревьями небольших птиц, с другой же стороны ни чего такого я пока не заметил. Цепочка холмов, тянулась от меня в обе стороны, и конца им я не видел, как не вглядывался, а вот прямо перед собой почти на горизонте, на грани видимости, я заметил что-то напоминающее населенный пункт. Что это было не разобрать, но я решил двигаться в этом направлении. Спустившись почти к самой кромке начинающегося леса, решил устроить привал, да и определить, как это серое окружение, будет на меня действовать. По пути взглянул на деревянный столб, фу.... ну и рожа, на стороне, обращенной к лесу, было изображена морда, какого-то мерзкого чудовища, вызывавшая оторопь и отвращение. До вершины было совсем ни чего, метров семьдесят, в случае чего можно быстро ретироваться, если мне не понравятся ощущения.

   ****

   -Позовите ко мне наследника,- прохрипел тучный, обрюзгший мужчина, с заплывшими глазами и обвисшими щеками, с нездоровым цветом лица. Когда-то он был огромным и сильным наводившим страх на недругов и своих врагов. Но теперь он больше напоминал старую развалину, от былой мощи остались только воспоминания, и подкосило его не время, а пристрастие к серенькой пыльце, которую привили ему монахи новой религии, появившейся не очень давно. После ее вдыхания, отступали прочь неприятности, страхи, и любая боль. Но эта пыльца таила в себе не только столь приятные ощущения, после нескольких приемов наступало быстрое привыкание.