– Да.

– Давай, – он быстро зарядил винтовку, подал ее Болотовой.

Наталья взяла, повела стволом. У мужчин головы втянулись в плечи, глаза расширились от страха.

– Осторожнее, Наташа, она же заряжена!

– Хорошо, что предупредили. Ну, подбрасывай, Илларион! Могу с тобой поспорить, что я в банку не попаду.

Банка взлетела. Грохнул выстрел. Как и следовало ожидать, банка и пуля не встретились.

– Мужские это игры.

– Это точно, – ответил Илларион.

– А больше стрельбы не будет?

– Почему же, сейчас Петрович будет стрелять на спор со своим товарищем. А ну-ка, товарищи, не забыли, чему я вас учил?

– Илларион…

Генералы взяли заряженные винтовки. Забродов пристроил банку на ветке можжевельника шагах в двадцати. Мужчины принялись целиться.

– По три выстрела. Если банка не будет сбита, дисквалифицируем, и больше вам, господа, не нальем.

Из шести выстрелов ни один не достиг цели, и банка осталась висеть на ветвях.

– Андрей, теперь давай ты.

Мещеряков сбил банку со второго выстрела.

– Совсем неплохо, – сказал Илларион.

Еще немного выпили, немного поели. Болотова почувствовала, как наступает блаженство. Никуда не хотелось отсюда уезжать, ей было хорошо, куда лучше, чем в городе. Она поднялась и прошлась по поляне.

Внизу, под солнцем, искрился снег.

Солнце стояло еще достаточно высоко, чтобы не чувствовать холод. Она понимала, что чем-то чужая в компании, возможно, пока чужая, а может и навсегда. Может так случиться, что Забродов потом подвезет ее к дому, попрощается, пожмет руку и даже не поднимется попить чая, кофе и уж наверняка не останется ночевать. Все люди, находившиеся здесь, были сделаны из другого теста, чем она.

Нет, они не были глупее, но они словно знали о существовании иного мира, в который не дано попасть простым людям. И появлялись среди простых смертных только для того, чтобы немного отдохнуть и посмотреть на нормальную жизнь. Чувствовалось, за душой у них куда больше, чем они говорят.

Наталья отошла в сторону, присела возле костра на пень и протянула руки к огню, хотя и не чувствовала холода. До ее слуха доносились размытые голоса.

Забродов подошел к ней.

– Все хорошо, ты не скучаешь?

– Даже слишком хорошо. Ты извини, что я отошла от стола.

– Нет, ты и так уже украсила мой праздник.

– Я, что ли, елочная игрушка?

– Илларион, – послышалось от стола, – а подарки получать? Ты что, забыл?

– Пошли, – сказал Забродов.

– Нет, я лучше посижу здесь.

– Ну как же, такой торжественный момент.

– Я отсюда посмотрю.

– Можешь ничего не увидеть.

– Я зоркая.

Забродов пожал плечами и направился к столу, где все уже стоя поджидали его. Подарки, на взгляд Болотовой, оказались довольно странными. Они были какими-то половинчатыми, словно подразумевалось, что другая часть у именинника уже есть.

Мещеряков подарил желтую кожаную кобуру с ремнями, чтобы носить ее под мышками. Майор Штурмин подарил два ножа, страшных, даже если смотреть на них с расстояния двадцати метров. К такому острому лезвию даже пальцем притронуться страшно, кожа разлезется пополам от одного прикосновения.

Подарили компас, секундомер, курвиметр – измеритель расстояния по карте, – подарили швейцарский вещмешок. Вещи, в общем-то, ценные, но в какой-то мере и бесполезные. Создавалось впечатление, что Забродова экипируют для диверсионной работы в тылу врага.