Но кроме одной этой веры у меня ничего и не было. Я не видела снов или каких-либо милосердных знаков провидения. Порой просыпаясь среди ночи, я отчаянно хваталась за значок, чтобы просто лишний раз убедиться — все на самом деле. Мне не приснился другой мир, не приснились лучшие друзья, не приснился самой дорогой для меня человек — это действительно было наяву. И тот мир так и продолжает существовать. Просто где-то очень-очень далеко. Недосягаемо от меня…

Через неделю меня уже должны были выписать. Я не особо-то и ждала этого. Банально не знала, как буду жить дальше.

В этом мире царил август. Позднее лето расщедрилось на хорошую погоду. Уже не в силах выносить стены палаты вкупе с непрекращающейся пустой болтовней соседок, я большую часть времени проводила в больничном парке. Неухоженный и заросший, он не слишком радовал глаз. Но зато здесь можно было уединиться со своими мыслями.

Так и сегодня я сидела на обшарпанной лавочке в тени раскидистого тополя, когда ко мне подсел низенький старичок. В чуть мятом костюме он выглядел очень рассеянным. На поводке у него резвилась игривая такса. Но едва ее хозяин сел, тут же попросил к нему на руки, и уютно устроилась на коленях.

— Фуф, — натужно вздохнул старичок, поудобнее пытаясь устроиться на скамейке. — Надоела уже эта жара… А вы, девушка, из какой палаты? Не из одиннадцатой, часом?

— Нет, из пятой, — я покачала головой, с готовностью встала. — Вам позвать кого-то из одиннадцатой?

— Нет-нет, — возразил старичок, засмеялся. — Просто сам когда-то в одиннадцатой лежал, ностальгия.

Я снова села на скамейку. Вообще сначала собиралась уйти, сама не понимала, что останавливает. Было в этом старичке что-то странное…

— А вы любите собак? — между тем, продолжал он. — Я вот очень люблю! Они такие умные, такие преданные сознания! Скажи же, Брун, — ласково погладил таксу, — ты у нас умненький, правда?

— Брун? — чуть удивленно переспросила я. Мало ли, конечно, какие бывают совпадения, но…

Такса в ответ мне подмигнула и улыбнулась, демонстрируя несколько рядов зубов. Я оторопела от изумления.

— Какая у вас брошка интересная, — заприметил старичок значок факультета на моем больничном халате. — Необычная такая. Из дальних мест, я полагаю?

— Очень дальних, — я подозрением вглядывалась в лицо старичка.

— Дальние места — это хорошо, — он умиротворенно гладил млеющую таксу. — Но все равно всегда лучше, когда ты дома. Вы, наверное, уже очень по дому соскучились?

— Меня выпишут через неделю, — пробормотала я, все мне чудился какой-то подтекст.

И явно не зря.

— Да я не про то, — хитро улыбнулся старичок. — Говорю, дома тебя очень ждут.

— Вы?! — ахнула я. До меня только сейчас окончательно дошло, кто передо мной.

Страж междумирья засмеялся.

— Что ж поделаешь, приходится нам с Бруном иногда к людям выбираться по делам. Как сейчас, к примеру. Ты все-таки как своя уже, знакомая, как-то нехорошо было бы опять тебя динозавроподобным монстром в канализационные люки загонять.

— Вы что хотите сказать, я могу вернуться? — с отчаянной надеждой переспросила я.

— Почему можешь? Должна! — назидательно возразил он. — Магу не место в немагическом мире! К тому же этот мир магию уничтожает, если выдворить ее не может. Она же самой его природе противоречит! Потому нет у тебя уже ни привязи универсального мага, ни боевой эдаринга. Что? Это люди не могут магию эдарингов отнимать, а миры очень даже могут.