И это того стоило. Благодаря сильным и быстрым лошадям и искусству лучников отряды Билидни и Антала победили кулов, которых было гораздо больше кислевитов.

Они их просто уничтожили.

Кислевиты раскраснелись от радости — осада снята, они победили. Кровь еще бурлила в их жилах после неравного боя. Но Герлах все же чувствовал легкое разочарование. Он мечтал встретить в Либлии союзное войско и отправиться вместе с ним на юг, чтобы отплатить ордам курганцев за поражение при Ждевке.

А вместо этого их ожидал отряд усталых, плохо экипированных лучников в сорок человек и горстка лансеров, которые к этому времени исчезли в степи.

Герлах не стал ни с кем делиться своими мыслями. Кислевиты праздновали победу.

— Я чувствовал, что ты сегодня придешь, — сказал Антал Билидни. — Я видел облако, похожее на тебя.

— Яха! Вот я и пришел, Антал Гаспарыч! Вот я и пришел!

— Я не был уверен. Облако было похоже на тебя, но ты ехал на белом коне, которого я у тебя никогда не видел. — Антал улыбнулся Герлаху и указал на Саксена: — Теперь я понимаю.

Снятие осады с Либлии не обошлось для роты без потерь. Двое лансеров — Птор и Чагин — убиты, а Сорка, ветеран отряда Билидни, был тяжело ранен топором в бедро. Все понимали, что рана смертельная. Почти у всех всадников были легкие резаные и колотые раны. Самая серьезная была у Кветлая, он получил удар мечом вдоль по руке и предплечью. Молодой воин с гордостью демонстрировал глубокую кровоточащую рану.

Кислевиты построились, чтобы направиться в станицу, где местные жители подняли страшный гвалт и грохот. Они гремели сковородами и горшками и радостными криками приветствовали своих освободителей. Лучники Антала собрали все стрелы, какие можно было найти — даже сломанные, и древки от пик кьязаков, ведь дерево было в степи на вес золота, и поскакали впереди лансеров к городским воротам. Тела Птора и Чагина обернули в саваны и уложили на седла их лошадей, а Билидни лично вел за собой лошадь Сорки, который едва удерживался в седле.

Многие лансеры, войдя в город, поднимали вверх руки, приветствуя какофонию, устроенную горожанами. Но Билидни, казалось, ничего не слышал и не замечал. Все его мысли были о смертельно раненном друге, который ехал позади него.

Пиршество, устроенное в честь победы над кулами, не отличалось великолепием, но было щедрым, учитывая, какой урон нанесла осада припасам станичников. Пели грустные песни в память о погибших товарищах, настроение у всех было мрачное.

Герлах слышал, как многие лансеры, да и лучники тоже, говорили, что «путешествие» закончилось, на этот год, по крайней мере, точно. Хотя в степи еще только наступало лето, казалось, все они были согласны с тем, что в этом году им уже ничего не удастся достичь. Лучше возвращаться в родные станицы и помочь своим убирать урожай и подготовиться к суровой зиме.

Герлах сел в стороне от всех остальных. Они праздновали победу в зале на вершине возведенного скифами храма. Зал был очень древним. Крышу меняли не один раз, здание расширяли, но стены главного помещения и колонны, поддерживающие потолок, оставались нетронутыми. Зал построили сотни лет назад, а может, и тысячи. Местами дерево почернело, но это была не сажа от костров, а следы настоящих пожаров, колонны были испещрены зарубками и следами от гвоздей.

Герлах провел пальцами по деревянной колонне. Свет костра выхватил из темноты едва заметные следы сусального золота на старом дереве — крупинки золота въелись в потрескавшуюся древесину и в дырочки от гвоздей.

Эти колонны, понял Герлах, когда-то были золотыми. Их оковали тонкой золотой фольгой с рисунками, изображающими символы и фигуры богов тех, кто оковывал эти колонны. Колонны стояли здесь со времен скифов, с тех пор как был возведен курган.