В то время как я выходила из автомобиля, открылась железная дверь. На ступеньках перед входом в дом стояла Пэт Харви, вытирая руки о кухонное полотенце и приветливо улыбаясь. Лицо ее было бледным, а глаза потухшими и усталыми.

— Как хорошо, что вы приехали, доктор Скарпетта, — сказала она, двинувшись мне навстречу. — Пожалуйста, проходите.

Холл был таким же просторным, как и гостиная, через которую мы прошли на кухню. Нас окружала старинная мебель в стиле XVIII века, стены, увешанные восточными коврами и подлинными картинами импрессионистов, в комнате также находился камин со сложенными под очагом чурками из буковых деревьев. В отличие от остальных уголков дома, кухня выглядела обжитой, но, несмотря на это, мне показалось, что в доме мы были совершенно одни.

— Где ваши сыновья? — спросила я.

— Джейсон и Майкл уехали утром с отцом;

— Сколько им лет? — поинтересовалась я в тот момент, когда она открывала дверцу духового шкафа.

— Джейсону шестнадцать, а Майклу — четырнадцать, Дебби из моих детей самая старшая. — Обернувшись, чтобы взять подставку для горячего противня, она выключила плиту, а затем присела сверху на ее краешек. Дрожащими руками вытащила из ящика кухонного стола нож и лопаточку. — Что будете пить: вино, чай или кофе? Эти легкие напитки приятны с фруктовым салатом. Вы не будете возражать, если мы сядем на крыльце? Мне кажется, там нам будет очень удобно.

— Замечательно, — ответила я. — Если можно, пожалуйста, приготовьте немного кофе.

С рассеянным видом она открыла дверь холодильника, вытащив оттуда замороженный кремовый ликер, который тут же положила в кофеварку. Молча наблюдая за ней, я поняла: миссис Харви в отчаянии. Муж и сыновья были в отъезде, дочь находилась в розыске, и она оставалась наедине со своим горем в стенах пустого, безмолвного дома.

Она не задавала мне вопросов, до тех пор, пока мы не устроились на крыльце, любуясь великолепным видом извилистой речки, сверкающей под лучами яркого солнца.

— Вы поняли, почему так странно вели себя собаки, доктор Скарпетта? — спросила она, дотрагиваясь вилкой до салата. — Можете ли вы дать этому какое-нибудь объяснение?

Я могла все объяснить, но мне не очень этого хотелось.

— Очевидно, собака почувствовала какое-то недомогание.

— Но ведь с другой-то стороны все было в порядке? — Последняя сказанная ею фраза прозвучала в форме вопроса.

На самом деле, другая собака, по кличке Солти, в отличие от Нептуна вела себя совершенно иначе. После того как ищейка обнюхала сиденье водителя, Гейл, прицепив к ошейнику поводок, скомандовала: «Искать». Собака сорвалась с места и бросилась бежать, словно борзая. Она обнюхивала территорию вокруг развилки вплоть до пикниковой зоны, утаскивая за собой Гейл по территорий парковки прямо до главной магистрали. Собака начала обнюхивать пропахшую запахом множества машин магистраль, когда Гейл приказала: «Стоять!» Я видела, как пес рысью пустился вдоль перелеска, отделявшего тянувшуюся на запад дорогу с односторонним движением от ее восточной части, а затем через тротуар направляясь прямо к той части зоны отдыха, которая находилась напротив места, где был найден джип Деборы. И наконец, в парковой зоне бладхаунд потерял след. — Надо полагать, что тот, кто вел джип прошлой ночью, вылез из автомобиля, добрался до восточной части зоны отдыха, а затем пересек основную магистраль. Но тогда становится совершенно очевидно, что этот человек забрался в машину, припаркованную в восточной части зоны отдыха, а затем умчался прочь.

— Это может быть одной из версий, — сказала я.

— Может, у вас есть другие соображения на этот счет, доктор Скарпетта?

— Бладхаунд унюхал запах.