— Я не совсем уверен в отношении данного момента, — признался я. — У меня в голове полная неразбериха. Но если голова не отвалится, я что-нибудь придумаю.

— Почему бы вам не побеседовать со своим клиентом? — На секунду в его глазах промелькнул насмешливый огонек. — Кто знает! Может быть, именно ваш клиент ловко обращается с пистолетом с глушителем.

Я отправился домой. В квартире все еще был кавардак. Я привел в порядок самые вопиющие места, выпил пару бокалов спиртного, затем принялся осторожно обмывать лицо, пока с него не сошла краснота, но отек пока еще оставался. В общем и целом вид у меня был не особенно устрашающий, если только особенно не присматриваться. После этого я принял душ и переоделся. Было уже около половины девятого. В холодильнике оставалась отбивная, я приготовил ее по собственному рецепту, слегка обжарив с обеих сторон.

Прежде чем отправиться с визитом к моему клиенту, я извлек родной тридцать восьмой из ящика бюро и засунул в поясную кобуру под пиджаком. Я твердо решил, что не могу допустить, чтобы меня опять ударили по голове! С этого момента я дал себе слово всадить не менее двух пуль меж глаз тому, кто нацелится на мой многострадальный затылок, и даже не попросить потом извинения.

Сверкающий “роллс-ройс” снова стоял на подъездной дороге, на этот раз я переборол свой автомобильный комплекс неполноценности и припарковался рядом с ним, а не стыдливо позади. На водительском месте никого не было, но, как только я поднялся на ярко освещенное крыльцо, отворилась дверь и из дома вышел толстяк в сияющей шоферской фуражке. Мы посмотрели друг на друга — прежде я ни разу толком не вглядывался в него. Вечером он смотрелся громадной тенью, при дневном свете его физиономия казалась объектом неудачной трижды повторенной хирургической операции. Он пробурчал нечто неподдающееся расшифровке, но отнюдь не дружественное, и прошествовал мимо.

Дверь медленно закрывалась, я громко крикнул:

"Эй!” — и она как бы заколебалась, затем все же снова распахнулась.

— Дорогой, это вы? — зазвенел голос моей клиентки. — Я подумала, что Морт что-то позабыл.

— Морт? — переспросил я.

— Шофер Юджина, дорогой. Он только что приходил ко мне с запиской от Юджина. Вы его не видели?

— Вы имеете в виду этого громилу в шоферском кепи? Точно, я видел его, боюсь, что теперь не буду от страха спать несколько ночей.

Фэбриелла сочла необходимым рассмеяться.

— Входите, Рик, дорогой. Я просто умирала весь день от желания получить от вас весточку. Как вы поладили с этой свиньей Вагнером и все остальное?

Я вошел в холл и внимательно посмотрел на нее — точнее, на ее пижаму из золотой парчи. Это был слишком шикарный туалет, чтобы в нем спать, по всей вероятности, он предназначался для домашних развлечений особы, которая не любит юбок. Единственное, что мне показалось странным, — это отсутствие декольте. Слишком скромно для Фэбриеллы. Но возможно, она изменила свой стиль?

— Пройдем в гостиную, дорогой, и чего-нибудь выпьем, — сказала она, и это прозвучало не как вежливое приглашение, а как приказ.

— Прекрасно.

Она шла первой, я шагал сзади, потом внезапно остановился, не поверив собственным глазам. Господи, я же полностью ошибался, предположив, что она изменила свой стиль. В резком контрасте со строгим передом сзади имелся огромный U-образный вырез, который демонстрировал во всей красе голую спину Фэбриеллы вплоть до начала разделительной канавки между округлыми ягодицами. Каждый ее шаг являлся строфой шекспировского сонета, посвященного дамам-обольстительницам.