К счастью, туалет оказался свободным. Гонора склонилась над унитазом, извергая из себя все выпитое. Она вспомнила кошмар сегодняшнего утра. Небеса явно отвернулись от нее. «Какой ужасный день», — подумала она, разгибаясь. Холодный пот застилал глаза. Гонора вытерла лицо платком.
У зеркала в стиле рококо стояла женщина и красила губы. Их глаза встретились.
— Перебрала? — не церемонясь, спросила она. Порывшись в маленькой бисерной сумочке, женщина вытащила початую пачку жевательной резинки и протянула ее Гоноре. — Пожуй, это отобьет запах.
Гонора поблагодарила ее, умылась, прополоскала рот и достала из пачки жевательную резинку с конфетным вкусом.
На столе ее ждал горячий кофе. Не смея поднять глаза на Курта, она смотрела на дымящийся кофе.
— Я с утра ничего не ела, — сказала она тихо, — возможно, поэтому мне так плохо.
— Господи, почему же вы мне не сказали? Я бы ни за что не позволил вам пить. Мне самому следовало подумать. Сейчас я закажу вам гамбургер.
— Не надо, лучше выйдем на воздух.
Профессиональным взглядом она посмотрела на оставленные на столе чаевые — сумма была значительной.
Туман рассеялся. Витрины большого итальянского магазина сверкали. Казалось, что стекла отсутствуют и продукты лежат прямо на улице. В свете фонарей появлялись одинокие прохожие. Они возникали ниоткуда и шли в никуда. Гонора глубоко вдыхала влажный холодный воздух. Курт молчал. На подходе к дому он взял ее за руку и крепко пожал. Их пальцы сплелись. Его близость волновала Гонору.
У подъезда Курт остановился, притянул ее к себе и, заглянув в глаза, спросил:
— Лучше?
— Да, — ответила она шепотом. Во дворе было темно и пахло мочой. Этот устоявшийся запах смешивался с запахом дорогого одеколона, сигарет и легким запахом мужского пота. Его дыхание слегка отдавало виски. Гонора мысленно поблагодарила женщину, давшую ей жевательную резинку, чтобы отбить противный привкус во рту.
— Уверена? — Он тоже перешел на шепот.
Кивнув, Гонора потянулась к нему губами. Позже она будет удивляться своей смелости, но сейчас это казалось вполне естественным.
Курт еще крепче прижал ее к себе, именно так, как она представляла в своих мечтах. Его губы были мягкими, и она дотронулась до них языком. Когда воздыхатели пытались целовать ее так называемым французским поцелуем, она брезгливо отстранялась. Сейчас же она сама провоцировала Курта на такой поцелуй, и он немедленно последовал — его язык, казалось, проник ей в тело. Ее соски всегда были очень чувствительными, сейчас же они затвердели, приподнимая ткань платья. Его дрожащие руки ласкали ее, и она прижималась к нему все сильнее и сильнее, пока не почувствовала, как наливается силой его плоть. Гонора воспарила над землей, над этим темным, пропитанным влагой городом.
Поцелуй закончился, и Курт прижался щекой к ее щеке.
— Я сошел с ума, — прошептал он, прерывисто дыша.
— Это я поцеловала тебя…
— Ты чертовски доверчивая и нежная. Ты же ничего не знаешь обо мне — кто я, откуда, какие у меня планы.
— Я люблю тебя.
Курт заглянул ей в глаза. Слабый свет, идущий из парадного, позволил Гоноре увидеть вспыхнувшее в его взгляде изумление, его мягкие губы, измазанные ее помадой. Какие они теплые, чувственные, влекущие!
— Тебе не следовало этого говорить, Гонора.
Девушка почувствовала себя неловко. Ей было отчаянно стыдно.
— Я не собираюсь навязываться тебе, — задыхаясь, прошептала она.
— Послушай, Гонора, разве ты не понимаешь, что я полный амбиций подонок, стремящийся к власти и большим деньгам?
— В тебе есть и много хорошего. |